Letter 1041

Date	28 December 1878/9 January 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Dijon
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2867)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 561–562 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 561–562 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 569 (abridged) To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 421–422 (English translation)
Notes	Original incorrectly dated "29 December/9 January".

Text

A corner has been torn away from the end of the letter, and so the words enclosed in square brackets in the Russian text have been inferred from the context.

Russian text (original)

Дижон  29 д[екабря] 1878 10 я[нваря] 1879   Дорогой, милый друг! Вы, вероятно, очень удивитесь, что я пишу Вам из Дижона. Вот как это случилось. Вчера вечером я выехал из Парижа. Так как я сидел в купе вдвоём с Алексеем, то очень скоро заснул и, когда проснулся, то было уже утро, и мы стояли на месте около какой-то маленькой станции. Холод был ужасный, и окна так замёрзли, что сквозь стекла ничего не было видно. Отворив окно, я с изумлением увидел, что горы и поля покрыты густым слоем снега. Оказалось, что мы стояли тут уже с 4 часов утра, и стояние это продолжалось до 1 пополудни. Так как около поезда не было ни единого кондуктора, то никто не мог объяснить нам, в чем дело. Побуждаемый голодом и холодом, я, подобно нескольким другим пассажирам, отправился по направлению к городку, лежащему около станции, и здесь в первом попавшемся кабачке мы нашли кондуктора, машиниста и кочегара, от которых мы узнали, что вследствие сильнейшей метели и снежных заносов все поезда ждут расчистки пути. В кабачке этом мы позавтракали хлебом и вином. Во 2-ом часу раздался звонок, мы все побежали к поезду, утопая в снегу, и тронулись скоро в путь. Через час мы доехали до Дижона. Так как здесь на станции никто ничего нам не сказал, то мы продолжали сидеть в вагоне, трясясь от невыносимого холода. Через несколько времени поезд двинулся и, проманеврировавши минут 5, остановился где-то среди массы других пассажирских и товарных вагонов. Тут мы простояли ровно три часа. Начало темнеть, и холод сделался невыносимым. Я вышел из вагона, чтобы узнать что-[нибудь] про нашу участь. Тут только я с изумлением увидел, что все вагоны пусты. Оказалось, что наш вагон, который при обычном движении прицепляется в Дижоне к новому поезду, был совершенно забыт. Тогда я решился, увязая по колена в снегу, добраться до вокзала, и только тут начальник станции объяснил мне, что все поезда прекращены и что совершенно неизвестно, когда возобновится движение. Беспорядок на станции страшный: никто ничего не понимает. Уже 20 лет не было у них ничего подобного. Осталось одно: отправиться в гостиницу и ждать. Так мы и сделали. По крайней мере, я сыт и не мёрзну. Придётся завтра купить белья, так как все вещи в багаже. [Говорят], что мы можем просидеть [здесь] несколько дней. До свиданья, милый друг. Когда-то я доберусь до места и получу Ваши [письма]. В[аш П. Чайковский]