Letter 4114

Date	18/30 May 1890
Addressed to	Grand Duke Konstantin Konstantinovich
Where written	Frolovskoye
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): Institute of Russian Literature of the Russian Academy of Sciences (Pushkin House), Manuscript Department (?. 137, No. 78/24)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 368–370 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-Б (1977), p. 148–150

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

г[ород] Клин, с[ело] Фроловское 18 мая 1890 г[од] Ваше императорское Высочество! Дорогое письмо Ваше получил и, читая его, испытал, как всегда, когда получаю Ваши письма, величайшее удовольствие. Вы не поверите, как мне дорого и ценно Ваше благосклонное внимание. Благодарю от души Ваше высочество за пожелание счастливой судьбы моему новому детищу. В настоящее время происходят последние корректуры Фортепьянного переложения «Пиковой дамы». Как только они будут сделаны, я попрошу Юргенсона отпечатать для Вас экземпляр и послать его Вам. В продажу же я не могу пускать «Пиковую даму» до постановки на сцену. Во Франции оперы никогда не появляются в продаже до 1-го представления, и это совершенно резонно, ибо клавираусцуг, как бы хорошо он ни был сделан, точного понятия о качествах и недостатках оперы не даёт. И Ваше высочество я попрошу, проигрывая во время лагерных досугов «Пиковую даму», постоянно иметь в виду, что клавираусцуг есть только фотография (и то весьма неточная) с картины, а не самая картина. Прошу извинить, что пришлю экземпляр без заглавного листа, который в скором времени едва ли будет готов. Весьма рад буду побеседовать у Вас с Майковым насчёт ремесленного отношения к делу в сфере художества. С тех пор как я начал писать, я поставил себе задачей быть в своём деле тем, чем были в этом деле величайшие музыкальные мастера: Моцарт, Бетховен, Шуберт, т. е. не то что бы быть столь же великим, как они, а быть так же, как они, сочинителями на манер сапожников, а не на манер бар, каковым был у нас Глинка, гения коего я, впрочем, и не думаю отрицать. Моцарт, Бетховен, Шуберт, Мендельсон, Шуман сочиняли свои бессмертные творения совершенно так, как сапожник шьёт свои сапоги, т. е. изо дня в день и по большей части по заказу. В результате выходило нечто колоссальное. Будь Глинка сапожник, а не барин, — у него вместо двух (правда, превосходных) опер было бы их написано пятнадцать, да в придачу к ним штук 10 чудных симфоний. Я готов плакать от досады, когда думаю о том, что бы нам дал Глинка, родись он не в барской среде до эманципационного времени. Ведь он только показал, что он может сделать, а не сделал и двадцатой доли того, что мог. Напр[имер], в сфере симфонии (в «Камаринской», обеих испанских увертюрах) он только по-дилетантски шутил, — и то удивляешься силе и оригинальности его творческого дара. Что же было бы, если бы он по обстоятельствам жизни работал быв на манер вышеупомянутых корифеев западной музыки!!! Но будучи бесповоротно убеждён в том, что музыкант, если он хочет дорасти до той высоты, на которую по размерам дарования может рассчитывать, должен воспитать в себе ремесленника, — я вовсе не думаю, чтобы и в других сферах искусства это было нужно. Напр[имер], в избранной Вами отрасли искусства невозможно, мне кажется, заставлять себя творить. В лирическом стихотворении нужно не только настроение, но и мысль. Мысль же эта возбуждается случаем, явлением. На случай и явление воля влиять не может. Притом же для музыки достаточно вызвать известное общее настроение. Так, напр[имер], я могу настроить себя для элегии меланхолически; для стихотворца же нужно, чтобы эта меланхолия выразилась, так сказать, конкретно, и тут какой-нибудь внешний повод и импульс со стороны необходим. Впрочем, во всем этом огромное значение имеет различие творческих организаций, и что для одного ладно — для другого никуда не годится. Большинство моих собратий, напр[имер], не любит писать по заказу; я же никогда так не вдохновляюсь, как когда меня то или другое просят сделать, когда мне назначают срок, когда с нетерпением ожидают окончание моего труда. По поводу Майкова я вспоминаю, как мне пришлось писать «Коронационную кантату» на его текст. В это время я жил в Париже, на моем попечении была очень больная племянница, я спешил все досуги посвящать инструментовке оперы «Мазепа», которая должен а была к известному сроку быть готова, и вдруг получаю предложение, ввиду отказа А. Г. Рубинштейна, написать в две недели «Коронационную кантату». Ввиду всех упомянутых обстоятельств я считал невозможным принять предложение, возмущался краткостью срока, все это горячо объяснял бывшему со мной брату Модесту и в то же время, держа в руках тетрадь майковских стихов, заглядывал в них, невольно проникался вызывающим ими настроением и тут же, чтобы не забыть, карандашом на тетради записывал все главные музыкальные мысли, пришедшие мне в голову. Мысль, что это нужно, что если не я, то «Коронационной кантаты», вероятно, вовсе не будет, подействовала на меня до того магически, что раньше срока кантата была готова, отослана, и я считаю её одним из самых удачных своих сочинений. Однако я заболтался. Покорнейше прошу Ваше высочество передать великой княгине самые горячие мои приветствия. Осмелюсь также напомнить себя через Ваше посредство е[ё] в[еличеству] королеве эллинов. Глубоко преданный Вам, П. Чайковский

Town of Klin, Frolovskoye village 18 May 1890 Your Imperial Highness! I received your dear letter and, on reading it, experienced the greatest of pleasure, as always when I receive your letters. You will not believe how dear and precious your supportive attention is to me. My heartfelt thanks to you, Your Highness, for wishing a happy fate upon my new offspring. The final proofreading of the piano arrangement of "The Queen of Spades" is now in progress. As soon as this has been done, I shall ask Jurgenson to print a copy for you and send it to you. I cannot allow "The Queen of Spades" to be sold before it has been staged. In France, operas never appear on sale until the first performance, and this is thoroughly reasonable, because the piano reduction, no matter how well it is done, does not give an accurate notion of the qualities ad shortcomings of an opera. And I ask Your Highness, when playing through "The Queen of Spades" at your leisure, to continually bear in mind that the piano reduction is merely a photograph (and a most inaccurate one at that) from a painting, and not the painting itself. Please excuse me for sending a copy without the title page, which is unlikely to be ready for a little while. I shall be very glad to talk with you and Maykov about craftsmanship in relation to business in the sphere of art. Since I began to write, I set myself the task of conducting my business in the manner in which the greatest musical masters — Mozart, Beethoven, Schubert — conducted theirs, i.e. not that I should be as great as they are, but to emulate them as writers in the manner of shoemakers, rather than in the manner of a nobleman, as with our Glinka, whose genius, however, I would not even think of denying. The result of this turns out to be remarkable. Had Glinka been a shoemaker, rather than a nobleman, then instead of two (truly excellent) operas, he would have written fifteen of them, and a further 10 or so wonderful symphonies as well. I am ready to weep from frustration when I think about what Glinka would have given us, had he not been born in noble circumstances before the time of emancipation. After all, he only showed what he could do, and did not do even a twentieth of what he could. For example, in the sphere of symphonic works (in "Kamarinskaya" and both Spanish overtures) he only amused himself in the manner of a dilettante — and even then the strength and originality of his creative gift is astonishing. What would have happened if, due to the circumstances of his life, he had worked in the manner of the aforementioned luminaries of Western music!!! But being irrevocably convinced that a musician, if he wants to rise to the heights that are equal to the measure of his talent, must cultivate the craftsman in himself, I do not think that this is a requirement in other spheres of art. For example, in the branch of art that you have chosen, it seems to me to be impossible to compel oneself to create. A lyrical verse requires not only a mood, but also an idea. This thought is generated by an event, a phenomenon. Will alone cannot influence events and phenomenon. Moreover, for music it is sufficient to evoke a certain general mood. Thus, for example, I can put myself in the mood for a melancholic elegy; yet for the poet it is necessary for this melancholy to be expressed concretely, so to speak, and here some external motivation and impulse from the outside is essential. However, the difference between creative organisations is enormously important, and what is good for one is unsuitable for another. The majority of my brethren, for example, do not like to write to order; I am never so inspired as when I am asked to do this or that, or when I am set a time limit, when they are impatiently awaiting the completion of my work. Regarding Maykov, I remember how I had to write the "Coronation Cantata" on his text. At this time I was living in Paris, looking after my very poorly niece, I was rushing to devote all my free time to scoring the opera "Mazepa", which had to be ready by a certain date, and suddenly I received a proposal, in view of A. G. Rubinstein's refusal, to write the "Coronation Cantata" in two weeks. In view of all the aforementioned circumstances, I considered it impossible to accept the proposal, I was indignant at the brevity of the time limit, I frantically explained all this to my brother Modest, who was with me, and at the same time, holding a book of Maykov's poems in my hands, I glanced through them, involuntarily became imbued with the mood they evoked, and then, so as not to forget, I noted down in pencil on the book all the principal musical ideas that came into my head. The thought that this was needed, that if not for me then there probably would not be a "Coronation Cantata" at all, had such a magical effect on me that the cantata was ready and sent off before the due date, and I consider it to be one of my most successful compositions. However, I am waffling. I humbly ask Your Highness to convey my warmest greetings to the Grand Duchess. I also venture to remind myself through you to Her Majesty the Queen of the Hellenes. Your deeply devoted, P. Tchaikovsky