Letter 2463

Date	12/24 April 1884
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1383)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 346–347

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 12 апреля Милый мой Толька! Путешествие совершил благополучно, но не через Киев, а через Харьков. Когда я уселся на своё место после отхода поезда, то, рассматривая билет, заметил, что на нем сказано: через Харьков-Знаменку. Между тем сидел я в отделении киевского вагона. В Серпухове пришлось пересесть в харьковский вагон, и в [ре]зультате я очень доволен, что поехал этим путём, ибо на целых 4½ часа короче. Вообще непостижимо, почему мы все ездим через Киев, когда это и дольше и дороже. В Харькове между двумя поездами я успел съездить в город, позавтракать и погулять. Проходя мимо театра, увидел объявленного на этот вечер «Евгения Онегина». Очень мне хотелось остаться, тем более что Харьков вообще мне симпатичен, но так как перед тем я только что телеграфировал Леве, что приеду на другой день, то мне стало совестно, и я не решился остаться. А жаль! Этими случаями слушать себя будучи инкогнито я очень дорожу. Начиная с Орла пейзаж делался все более и более весенним, и начиная с Харькова снега я более уже не видел. Здесь все давным-давно сухо и деревья начинают зеленеть. Но сегодня погода вдруг сделалась очень холодная. Лева был ужасно рад меня видеть, и мне это свиданье доставило большое удовольствие. Чрезвычайно приятно также было войти в мою комнату. По любви, которую я питаю к этой дрянной комнате только потому, что она моя, можно се е представить как я буду любить свой домик. Старушки Давыдовы все, слава Богу, здоровы, и их тоже я очень рад был видеть. Успел уже совершить одну прогулку. Скажи Паничке, что благодаря перемене я отделался от Иванова, который, как только тронулся поезд, сел в моё отделение, чем до того привёл меня в отчаяние, что я не мог скрыть своих чувств и, кажется, огорчил его. Теперь мне совестно и жалко. Целую тысячу раз, обнимаю вас всех трёх. Страх как люблю вас. П. Чайковский

Kamenka 12 April My dear Tolka! The journey was accomplished safely, although not via Kiev, but rather through Kharkov. When I sat down in my seat after the train departed, I glanced at my ticket and noticed that it said: through Kharkov-Znamenka. Meanwhile I was sitting in the section with the Kiev carriage. At Serpukhov I had to change to the Kharkov carriage, and as a result I'm very pleased that I went this way, because it was a whole 4½ hours shorter. It's generally incomprehensible why we travel all the way through Kiev, when it takes longer and is more expensive. In Kharkov, between trains, I managed to go into the city, have lunch and go for a stroll. Passing by the theatre, I saw "Yevgeny Onegin" advertised for that evening. I was very keen to stay, especially since I find Kharkov so sympathetic, but since just before that I'd just telegraphed Leva that I'd be coming the next day, I felt guilty, and didn't dare stay. It's a shame! I prize these opportunities to hear myself while incognito. Starting from Oryol, the landscape became more and more spring-like, and from Kharkov onwards I no longer saw snow. It's all been dry for ages here, and the trees are starting to turn green. But today the weather suddenly became very cold. Leva was awfully glad to se me, and meeting him gave me great pleasure. It was also exceedingly pleasant to enter my room. Judging by the love that I have for this lousy room just because it's mine, you can imaging how much I'll love my own little house. The elder Davydovs are all well, thank God, and I was very glad to see them too. I've already managed go take one stroll. Tell Panichka that thanks to the change I rid myself of Ivanov, who, as soon as the train set off, sat in my compartment, which brought me to such despair that I couldn't hide my feelings, and I think I upset him. Now I feel sorry and ashamed. A thousand kisses and hugs to all three of you. I love you so terribly much. P. Tchaikovsky