Letter 1120
| Date | 24 February/8 March 1879 |
|---|---|
| Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
| Where written | Paris |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1222) |
| Publication | П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 545–547 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 226–227 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 132–134 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 219–220 (English translation; abridged) |
Text
| Russian text (original) |
Я теперь совсем примирился с Парижем, и эти последние дни провожу весьма приятно. Причины сему две: 1) совершенное окончание оперы и сюиты I так, что могу предаваться безусловной праздности; 2) чудная, совсем летняя погода. Признаться, я не без некоторого ужаса думаю о том, что в Питере застану ещё зиму, а если не её, то треповскую весну, которая всего гаже. Вообще, нужна вся моя любовь к тебе и другим близким, чтобы я мог превозмочь в себе безграничную, решительно неискоренимую во мне антипатию к Петербургу. Уж конечно, не будь Вас там, я бы носа не показал на берегах Невы. Ты бы очень смеялся, увидев меня здесь. Я хожу по улицам в новом сером пальто (demi-saison), в изящнейшем цилиндре, на шее красуется шёлковый plastron с коралловой булавкой, на руках лиловые перчатки. Проходя мимо зеркальных простенков на Rue de la Paix или на бульварах, я непременно остановлюсь и полюбуюсь собой. В стёклах магазинов также наблюдаю отражение своей изящной особы. Вообще на меня нашла (что со мной и прежде бывало) теперь мания кокетства. Лелею сладкую мечту купить себе хорошую золотую цепочку и таковую же булавку. Сделал себе новую пару платья и заказал дюжину рубашек. Деньги летят, и через несколько дней у меня не будет ни одного фр[анка] в кармане, — но это ничего не значит, ибо меня ожидает получение от Н[адежды] Ф[иларетовны]. Гуляя, сегодня взял себе место в спальном вагоне до Кельна на среду 28 числа. Таким образом, в четверг 1-го я буду в Берлине, откуда выеду в воскресенье вечером и, следовательно, во вторник заключу тебя в свои объятия. Впрочем ты в своё время получишь телеграфическое извещение, но, пожалуйста, не забудь, голубчик, приготовить мне удобное и приятное помещение, нимало не заботясь о деньгах, ибо люди с моим состоянием об таких глупостях не думают. Вчера, наконец, видел «Assomoir». Скажу тебе, что пиэса эта смотрится, конечно, с интересом, ибо всякому любопытно видеть, как во 2-й картине прачки стирают белье, в 6[-й] картине все пьяны, в 8[-й] человек умирает от delirium tremens. К тому же все это исполняется идеально хорошо. Но тем не менее пиэса эта вдвойне антихудожественна; во 1-х потому, что она почерпнута из безобразного, хотя и даровитого романа а, во-вторых, дабы удовлетворить вкусу бульварной публики, роман искажён и к нему прибавлен мелодраматический элемент, очень комического свойства. Виржини обратилась в пиэсе в какую-то олицетворённую мстительность и порочность, и в последней картине муж поражает её кинжалом в спину для тога, чтобы порок был наказан. Ну, словом «Assomoir» пиэса, в сущности, скандальная, и успех её основан на любви парижан к скандальностям. Zola давно уж мне стал противен. Но с тех пор как я увидел торчащую на всех магазинах его карточку, изображающую необыкновенно противную, нахальную и самодовольную физиогномию его, и с тех пор как я увидел эту пиэсу, где сей жрец реализма допустил совершенно нереальные прибавления, ради большего эффекта к своему сюжету, — он мне стал просто гадок, и отныне уж, конечно, ни единой минуты своей жизни я не посвящу на чтение его паршивых мерзостей. Третьего дня я тоже был в театре Varities и видел очень забавную пиэсу: «Le Grand Casimir». Новизна сюжета её Состоит в том, что она изображает закулисную жизнь мира циркного, т. е. наездников, наездниц, укротителей зверей, клоунов и т. д. Это очень весело. Сегодня мне предстоит концерт, посвящённый исключительно Берлиозу, а завтра я буду слушать свою «Бурю». Это будет для меня и л и большое удовольствие, или большая неприятность. Если исполнение будет Хорошее, то я испытаю большое наслаждение, ибо в первый раз в жизни мне придётся слышать своё произведение, быв уверенным, что, кроме Н[адежды] Ф[иларетовны], ни один человек из публики не будет знать, что я при этом присутствую. Если же будут играть плохо, то буду злиться. Что касается успеха или неуспеха, то об этом я и не думаю. Можно заранее предсказать, что успеха не будет, и я совершенно равнодушно отношусь к этому вопросу, тем более что я тут не при чем. В афишах под моим именем стоит professeur du Conservatoire de Moscou, и, следовательно, и я могу считать себя в Москве, а из Москвы парижский неуспех будет мне казаться вопросом очень третьестепенной важности. Сегодня суббота. В понедельник я пишу Модесту, может быть в среду — небольшое письмецо тебе, а затем писем от меня более не будет. Крепко обнимаю и целую. Купил сегодня тебе и Модесту по три галстука. Твой, П. Чайковский |
