Letter 1445

Date	11/23 March 1880
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Saint Petersburg
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1583)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 77–79

Text

Russian text (original)

Петербург 10 марта [18]80 г[ода] Вчера я виделся с Конради и просидел у него ровно 2 часа с глазу на глаз. По его выражению, он исповедовался мне, т. е. рассказал не только историю всей своей брачной жизни, но и очень подробно всю историю, приведшую к разводу 1. И в этот раз он показался мне чрезвычайно умным и, несмотря на грубость, прямодушным человеком. Так как он с величайшею искренностью и беспощадностью сознавался во всех своих пороках, недостатках и ошибках, то скажу тебе откровенно, что я не могу не прощать ему всего этого ради его искренности и ради хороших сторон его души. Характеристику Алины Ивановны он сделал с поразительною верностью и беспристрастием. Он сознается, впрочем, что считал её несколько хуже, чем она есть, ибо не думал, что при её бессердечии и легкомысленности оно так сильно будет страдать от совершающегося переворота. Состояние её здоровья он находит очень опасным, и действительно, когда в конце разговора она возвратилась домой и вошла к нам бледная, худая, как спичка, и тяжело переводя дыхание, я испугался и понял, что накануне недостаточно серьёзно отнёсся к её физической перемене. Мне начинает казаться, что ей грозит чахотка. Конради находит необходимым всячески щадить её и просит тебя писать ей по возможности мягко, т. е. не только тем дружеским тоном, который был в твоих предыдущих письмах, но, кроме того, избегая всякие тяжёлые для неё вопросы, как, напр[имер], о необходимости чтобы она не видала больше Колю. Это очень тяжело на неё подействовало. Конради решительно не понимает, что именно заставляет её так страдать, и говорит, что можно это объяснить только тем же бессердечием. которое она проявляет во всем. По его мнению, она не любит Брюллова, точно так же, как не любит ни его, ни кого бы то ни было. Мы очень много говорили о том, как поступить с Колей, т. е. как сказать ему, в чем дело. Конради находит, что всего лучше без всяких увёрток сказать как есть и не говорить, чтобы смягчить впечатление, никакой неправды. Он сознаётся, что предвидит для Коли большое потрясение, и говорит, что его фраза «поплачут и успокоятся» была сказана, чтобы уменьшить твой страх, который он предвидел. Меня очень тронуло все, что он говорил про тебя и как он к тебе относится, и знаешь, Модя, что ты даже не подозреваешь, до чего он хорошо проник тебя. Во всем, что он сказал по поводу тебя, я не могу не усмотреть замечательный нюх и чуткость. Положение Алины Ив[ановны], по его мнению, до того серьёзно, что он, несмотря на крайнее отвращение, не решился отказать ей в просьбе отдать ей Веру на лето. Когда он сообщил мне о предложении его, чтобы ты с Колей проехались в Боржом и пожили там в самой лучшей и покойной обстановке, то сначала я испугался; мне показалось~ что и для тебя и для Коли будет слишком утомительно после Италии ехать ещё на Кавказ; но когда он стал мне описывать прелести путешествия, — то несколько поколебал меня. Решительно не предвижу, как ты к этому отнесёшься. Теперь про себя. Ничего особенно хорошего нет. Третьего дня утром был на кладбище с Толей и Лили: потом в институте, потом на завтраке, который Мещерский давал Жедрин-скому-отцу: потом дома, потом в концерте Манжана, потом у Лели на вечере. Вчера утро провёл у Конради, потом ходил, потом обедали у Палкина и провожали Ал[ександра] Ник[олаевича] Жедр[инского]. Вечером слушал Лавровскую в «Пророке» и в восторг не пришёл, хотя местами наслаждался её голосом и симпатичностью. Возвратившись домой, нашёл письмо от Коли и так обрадовался, что несколько раз поцеловал конверт; скажи ему, что напишу ему завтра. Сегодня начал заниматься, ходил завтракать. был у Бутаковых. Теперь 4 часа. Обедать буду у Конради. En somme я не могу сказать, чтобы особенно скучал и тосковал, но чувствую себя, как всегда в Петербурге, усталым, неспособным ничего понять и ничем насладиться: голова пуста. Здоровье хорошо, и странно, что я отлично сплю. Бывают и очень приятные минуты. Я не могу тебе выразить, как мне странно вспоминать Рим: как будто это было когда-то ужасно давно, точно забытый сон какой-то. Если мне дадут здесь возможность заниматься, то можно. будет прожить сносно. Анатолий вчера и сегодня несколько веселее. Володя удивительно мил. Леля грустит н часто плачег. Пора идти обедать. Прощай, мой милый Моденька. Когда я тебя воображаю в Неаполе то радуюсь, что ты там видишь лето, тогда как здесь холод и совершенно лютая зима. Твои, П. Чайковский