Letter 2884

Date	13/25 February 1886
Addressed to	Georgy Catoire
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 206)
Publication	Советская музыка, 3-и сборник статей (1945), p. 50–51 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 274–275

Text

Russian text (original)

13 февр[аля] 1886 г[ода] с[ело] Майданово Многоуважаемый Егор Львович! Во-1-х), раз навсегда прошу Вас не извиняться в назойливости, в злоупотреблении моей снисходительностью и т. д. Чем больше и чаще Вы будете мне писать и чем настоятельнее будет в письмах Ваших сказываться потребность в дружеском общении со мной, тем приятнее. Я, с своей стороны, нисколько не буду считать себя связанным обязанностью немедленно отвечать Вам и (как я и поступил в данном случае) буду писать по мере возможности, т. е. буду дожидаться досужноrо часика, каковые не всегда имеются в моем распоряжении. Таким образом, пусть переписка наша будет запечатлена характером полной непринуждённости и искренности. Вы не извиняйтесь, а я не буду сетовать на Вас ни за назойливость, ни за молчание в случае, если почему-либо Вам не захочется писать. Во-2-х), скажу Вам, что, с одной стороны, мне Вас очень жаль, а с другой — что я радуюсь за Вас. Жаль Вас потому, что Вы, видимо, грустите, отчаиваетесь в себе и вообще страдаете от напряжения и усилий, причиняемых строгой ферулой Тирша. С другой стороны, как сказал выше, я рад за Вас, ибо нисколько не сомневаюсь, что когда переживаемый Вами кризис пройдёт (а это несомненно), то Вы увидите, какой обильный плод принесли Ваши терзания и муки. Ведь всякий, даже самый гениальный художник (а исключением разве Моцарта) пережил то, что Вы теперь переживаете. Правда, что Вы начали учиться несколько поздно (quand le solide amateur se livrant dans ses heures de loisir à la composition était déjà pris) когда понимание и стремления зрелого музыканта-любителя ушли далеко от ребячески схоластических стеснений строгой контрапунктической школы (от этого Вам вдвое труднее), — но лучше поздно, чем никогда. Тирш с своим контрапунктом, своей требовательностью терзает Вас, но ещё больше терзало бы Вас сознание, что Вы остались на весь век дилетантом. Итак, утомляясь, терзаясь, скучая, проникаясь ненавистью к контрапункту, — знайте, что более или менее все перешли через этот критический момент художественного развития, и верьте, что польза от всего выстраданного Вами несомненна. Через месяц я уезжаю сначала на Кавказ для свидания с братом, а оттуда через Италию в Виши где буду пить воды и лишь к началу июня вернусь сюда к себе. В продолжение этого периода времени пишите мне, адресуя на имя Юргенсона, который имеет со мной постоянные сношения и перешлёт мне Ваши письма. Впрочем, до конца апреля можно адресовать в г. Тиф ли с, прокурору Окружного суда А. И. Чайковскому с передачей мне. Все последнее время я живу больше в Москве, чем в деревне, ибо бываю на всех концертах Рубинштейна и на всех устраиваемых в честь его торжествах. Очень утомительно и бесконечно трудно выносить все эти нескончаемые обеды и ужины, — но самые концерты ·доставляют истинное наслаждение. Юргенсон просит передать Вам, чтобы Вы не сетовали за то, что фуга до сих пор не гравируется; он был завален спешной, срочной работойю Танеев привсяком свидании спрашивает про Вас и очень интересуется Вами. До свиданья, добрейший Егор Львович! Хорошо бы до отъезда получить ещё хоть одно письмо от Вас, — а впрочем, пожалуйста, не стесняйтесь. Искренно преданный, П. Чайковский Ради Бога, напомните мне, как писать Вашу фамилию латинскими литерами.