Letter 3454

Date	31 December 1887/12 January 1888
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Lübeck
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2096)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 331–332 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 317–318

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Любек  12 янв[аря 18]88 31 дек[абря 18]87   Вы удивитесь, милая, добрая Юлия Петровна, что я пишу Вам из Любека??? Не правди ли, странно? А между тем дело объясняется очень просто. Я страшно устал, измучился от волнений, тоски по родине, постоянного пребывания среди чужих, притом говорящих на плохо известном мне языке, — одним словом, я нуждаюсь в одиночестве, и так как до первой репетиции гамбургского концерта остаётся ещё 5 дней, то я и решился уехать поблизости, в Любек. Как везде в Германии, здесь оказалась превосходная гостиница, и вот, со вчерашнего дня я наслаждаюсь одиночеством и свободой. Конечно, оно печально будет сегодня встречать Новый год в номере гостиницы и на чуж6ине, — но зато я вот уже 40 часов не раскрывал рта для немецкой речи, имею в виду ещё несколько дней молчания, а это для меня было просто необходимо и, наверное, освежит и придаст новые силы. В Лейпциге я имел большой успех. Нужно Вам сказать, что Лейпциг есть музыкальный центр Германии, что знаменитые концерты Гевандгауза в высшей степени консервативны и что победить предубеждение тамошней публики против новых композиторов вообще и русского в особенности было, делом для меня очень важным. Победа оказалась решительной. Другое Лейпцигское музыкальное учрежденье устроило мне торжество; это было в так называемом Liszt-Verein, где веет духом новизны и где я давно уже в большой милости. После Лейпцига был в Берлине, где шли переговоры о большом торжественном концерте из моих сочинений, имеющем состояться 8 февр[аля]/27 янв[арья] в тамошнем Филармоническом обществе. Затем приехал в Гамбург; там все тоже решено насчёт моего концерта 20/8 янв[аря], а покамест приехал сюда отдохнуть. Откуда берутся у человека силы, коих он сам в себе не представляет. Если бы мне сказали 5 лет тому назад, что я моту проделать все то, что проделываю теперь, я бы расхохотался, до того это несогласно с моей натурой. А между тем вот проделываю, и даже, покамест, по-видимому, не в ущерб своему здоровью. Вначале я страдал от невыносимой, смертельной-тоски и право чуть-чуть не решился было все бросить и уехать куда-нибудь в русскую глушь. Но в Лейпциге, к счастью, я нашёл в семействе скрипача Бродского и у молодого пианиста Зилоти такое живое, родственное сочувствие и любовь, — что это обстоятельство придало мне много силы и бодрости. Что может быть выше, лучше, божественнее, как добрые русские, особенно женские души!!! Кстати, о милых женских душах. По совету Модеста я не читал Бергу Вашей повести, ибо, несмотря на несомненный Ваш талант, она требует переделки; так мне посоветовал Модест. Послали ли Вы ему детскую повесть? Я поручил ему заботы о ней. А меня, ради Бога, простите, чта из Питера не успел написать Вам. Ради Бога, пишите мне; я очень нуждаюсь в этом. Адрес: Berlin, Leipziger Strasse 37, Bote u[nd] Bock, для передачи мне. Всем Вашим поклон и поздравления с Новым годом. Простите, чта пишу мала. Разом нужно массу писем написать. Ваш П. Чайковский

Lübeck  12 January 1888 31 December 1887   You will be surprised, dear, kind Yuliya Petrovna, that I am writing to you from Lübeck??? Is that not truly strange? In fact, the matter has a very simple explanation. I am terribly tired, worn out from worry, homesickness, continually being amongst strangers, and moreover, speaking a language poorly known to me — in short, I need solitude, and since there are still 5 days remaining before the first rehearsal of the Hamburg concert, I decided to move nearby, to Lübeck. As with everywhere else in Germany, there turned out to be an excellent hotel here, and hence since yesterday I have been enjoying solitude and freedom. Of course, it will be sad to see in the New Year in a hotel room and a foreign land — but then in 40 hours here I have not opened my mouth to speak German, with the thought of a few more days in silence, which is simply essential for me, and I shall surely be revived and given fresh strength. In Leipzig I had great success. I need to tell you that Leipzig is the musical centre of Germany, that the famous Gewandhaus concerts are conservative to the highest degree, and that overcoming the prejudice of the local audience against new composers in general, and Russian composers in particular, was a matter of great importance to me. It was a decisive victory. Another Leipzig institution arranged a celebration for me; this was the so-called Liszt-Verein, where the spirit of novelty abounds, and where I have long been greatly favoured. After Leipzig I was in Berlin, where negotiations were going on concerning a large grand concert of my works, scheduled to take place on 8 February/27 January at the local Philharmonic Society. Then I arrived in Hamburg; everything there has also been settled regarding my concert on 20/8 January, but meanwhile I came here to rest. Where does a person find the strength which he does not have within himself? If you had told me 5 years ago that I could do everything that I am doing now, then I would have roared with laughter — this is so inconsistent with my nature. And meanwhile, here I am doing it — not even, it seems, to the detriment of my health. At first I suffered from unbearable, deadly homesickness, and I truly almost decided to give it all up and flee to somewhere in the Russian hinterlands. But in Leipzig, fortunately, I found such keen, kindred sympathy and love in the family of the violinist Brodsky and with the pianist Ziloti — a circumstances that afforded me much strength and vigour. What could be better, superior, more heavenly than good Russians — especially female souls!!! Speaking of dear female souls. On Modest's advice, I did not read your novel Berga, because, despite your undoubted talent, it requires reworking; this is what Modest advises me. Have you sent him the children's story? I have entrusted him to take charge of it. And for God's sake, forgive me for not having time to write to you from Piter. For God's sake, write to me here; I very much need this. Address: Berlin, Leipziger Strasse 37, Bote und Bock, for forwarding to me. I bow to you all, and congratulations on the New Year. I am sorry for writing so little. I have a mass of letter to write at once. Yours P. Tchaikovsky