Letter 726

Date	12/24 January–14/26 January 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	San Remo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1141)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 353–354 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 141–142 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 43–44 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 138–139 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

Четверг. 24/12 янв[аря] 1878. Сегодня дует сильнейший мистраль. Море бушует так, что страшно смотреть. Мы после завтрака ходили в порт и гуляли по стене. Несколько раз волны хлестали и обкачивали нас. Алёша приходил к нам после завтрака и гулял с нами, а в 6 часов ушёл. Престранные отношения образовались между нами. Мне и жалко его, а вместе с тем не могу не сердиться на него. Мы терпим большие неудобства вследствие того, что живём не вместе. Напp[имер], мы лишены теперь возможности ходить по вечерам в кафе и читать газеты. Сегодня в театре шёл «Севильский цирюльник». Нам обоим с Модей очень хотелось туда, главнейшим образом потому, что роль Розины поёт русская, Раевская. Об этом здесь много в газетах писали и предсказывали, что роль не по ней, что она будет ошикана и т. д. Хотели мы поручить надзор за Колей, после того как он заснёт, здешней девушке, Маргерите, и она согласна была просидеть весь вечер. Но ветер выл так ужасно, что страшно было надолго отлучаться от Коли. Я так и ожидал, что дом рухнет. Наконец, Модя уговорил меня отправиться одному. Я отправился, но сердце было все время не на месте, и после первой сцены 2-го акта я побежал домой. Нашел Модеста уже беспокоившегося обо мне. Действительно, ветер так злился и бушевал, что страшно было идти. (Раевская была очень недурна и имела большой успех.) Пятница. 25/13 янв[аря] Провёл отвратительную ночь. Нельзя описать ужасной силы рассвирепевшего ветра. Окно моё так шумело, трещало, что я едва заснул. Но только что я погрузился в сон, как окно с страшным шумом отворилось, а вслед за ним отворилась и дверь. Я перепугался и вскочил. Запер окно, опять заснул, и опять та же история. Так продолжалось до 4 часов. ночи. Наконец, я решился затворить ставню и прикрепить её, а окно оставить отворенным. Только после этого я мог заснуть. Замечательно, что, несмотря на всю свою силу, ветер этот тёплый, и я нисколько не страдал от отворенного окна. Сегодня ветер утих, но море все ещё довольно неистово бушует. На дворе было просто жарко, как летом. Какой Модест милый! Он теперь ежедневно даёт уроки Алёше и преусердно с ним занимается. Теперь 8 часов вечера. Коля пилит, Модест читает «Daily News», я пишу тебе. Сняли утром карточку с Коли. Как он мил! До завтра, милый. Целую тебя в губы, глаза и шею. Ещё раз целую. Суббота 26/14 янв[аря] Утром принесли письмо от Рубинштейна, приведшее меня в ярость по своему тону. Я очень взволновался и написал ответ, которым Модест остался очень довольным. Как я прав, не любя этого человека! Как он бессердечен, сух и помешан на своей роли благодетеля! Я ему раз навсегда объяснил, что я совсем не так много ему обязан, как он думает. Весьма противно мне будет попасть в Москве опять под его иго. Сегодня моё письмо вышло коротенькое. Кончил инструментовку. День прошёл обычным порядком. Алёша в том же положении. Обнимаю тебя, милый мой. Твой П. Чайковский Прилагаю тебе письмо Рубинштейна.