Letter 1522

Date	3/15 July 1880
Addressed to	Lev Davydov
Where written	Brailov
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 19, л. 25–26)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 167–168

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Браилов 3 июля Милый Лёвушка! Путешествие, как и следовало ожидать, было крайне утомительное и скучное, а ночью между Бобринской (где мне чрезвычайно приятно было встретить Владимира Андреевича) и Фастовым у меня сильно разболелась голова и целый вчерашний день я был не по себе. Впрочем в Фастове, во время пятичасовой стоянки, ходил в лес, довольно далеко от станции: лес чудесный и необыкновенно благоуханный. Здесь нашёл кроме необыкновенно милых писем от Над[ежды] Фил[аретовны] драгоценный подарок, оставленный ею при отъезде. Ещё зимой в Париже она заказала для меня часы и только недавно их прислали. Цель подарка — чтоб я всегда имел при себе вещь, напоминающую мне её, точно будто я когда-нибудь могу забыть эту чудную женщину, явившуюся, чтобы всячески облегчать, услаждать и оберегать мою жизнь от невзгод и тяжёлых минут... Часы эти, вероятно, стоили очень дорого, и, между нами будь сказано, я предпочёл бы получить их стоимость деньгами, в коих крайне нуждаюсь, хотя бы для того, чтобы отдать тебе наконец твои 1000 р[ублей]. Чувствую, что деньги эти теперь очень тебе нужны и терзаюсь мыслью, что не могу ещё отдать их... Как бы то ни было, но подарок Н[адежды] Ф[иларетовны] необыкновенно изящен и мил. Браилов также роскошен, удобен, покоен, как и всегда, однако же мне скорей хочется в Симаки, где мне уютнее. Вероятно, я перееду туда дней через пять. Разлука — очень грустная вещь, но есть в ней та хорошая сторона, что она даёт случай уразуметь силу чувства любви к своим близким. Расставшись с вами, я с необычайною живостью и жгучестью испытал тоску по вас всех, столь дорогих для моего сердца. Сегодня я ещё не могу вполне предаться удовольствиям пребывания в Браилове, ибо продолжаю скучать по вас. Правда, что и погода наводит уныние. Как бы то ни было, но ежеминутно о всех вас думаю. Да и правду сказать; ничто не может заменить прелесть одной улыбки Уки или ласки Бобика. Одно только совсем хорошо; не слышу и не вижу Жени; уж очень она в последнее время действовала мне на нервы. Обнимаю тебя и всех с величайшею нежностью. П. Чайковский

Brailov 3 July Dear Lyovushka! The journey, as ought to be expected, was extremely tiring and tedious, and overnight between Bobrinskaya (where I was extremely pleased to encounter Vladimir Andreyevich) and Fastov, I had a severe headache and wasn't myself for the whole of yesterday. However, in Fastov, during a five-hour stop, I walked to a wood, quite far from the station; the wood is wonderful and exceptionally fragrant. Here, besides exceptionally nice letters from Nadezhda Filaretovna, I found a precious gift left by her when she departed. Back in the winter in Paris, she ordered a watch for me, and it was sent only recently. The purpose of the gift is so that I always have something with me that reminds me of her — as if I could ever forget this wonderful woman, who appeared in order to ease, delight and protect my life in every possible way from adversity and difficult moments... This watch was presumably very expensive and, between us, I would have preferred to receive its worth in money, which I desperately need, if only to finally give you your 1000 rubles. I feel that you very much need the money now, and I am tormented by the thought that I still cannot give it back. Be that as it may, Nadezhda Filaretovna's gift is exceptionally elegant and sweet. Brailov is also as luxurious, convenient, and peaceful as ever, but I would sooner go to Simaki, where I feel more comfortable. I shall probably move there in five days. Separation is a very grievous thing, but there is a good side to it, in that it provides an opportunity to understand the strength of the feeling of love for those close to you. Having parted with you, I feel a longing for all of you so dear to my heart with an extraordinary keenness and fervour. Even today I cannot fully indulge in the delights of staying at Brailov, because I still miss you. It is true that the weather is depressing. Be that as it may, I think about all of you at every moment. And to tell the truth, nothing can replace the delight of one smile from Uka or a hug from Bobik. There is altogether only one good thing: I do not hear or see Zhenya; she has been very much acting on my nerves lately. I hug you and everyone with the greatest tenderness. P. Tchaikovsky