Letter 1190

Date	25 May/6 June 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1239)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 573–574 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 232–233

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 25 м[ая] 1879 Вот уж и июнь на носу, а я все ещё не знаю ничего верного о твоём отпуске! Сегодня получил твоё письмо. Изложу тебе главнейшие случившиеся факты. Ипполит, все время проболев, несколько утомив Сашу, Леву, Таню, Дериченко своей феноменательной мнительностью и отчасти обидчивостью, уехал вчера утром. Теперь в настоящих больных считается Анна, объевшаяся вчера в лесу и за ужином, и Митя, который начинает выходить. Остальные, слава багу, здоровы. В лес ездили три дни сряду, а я ходил пешком. Были в Вербовке, где мне очень нравится вновь образовавшийся пруд. В большом доме свирепствует дворецкий Александр. Дошло до того, что даже Лиз[авета] и Алекс[андра] Вас[ильевны] жалуются на голод. Сегодня Влад[имир] Андр[еевич] насильно таскал меня на экзамен в школу. Вот, кажется, и все факты. В хозяйственном отношении следует упомянуть про жучков, которые страшно опустошали свекловичные поля, но теперь, слава Богу, начинают исчезать. В метеорологическом отношении нельзя не выразить полнейшего удовольствия. Погода стоит чудная. В кулинарном, — упомяну о появлении земляники и окрошки, причём с похвалой отнесусь об искусстве, с которым старый повар Емельян сие яствие воспроизводит. В музыкальном — отмечу следующие факты: 1) первое действие моей оперы скоро будет готово; 2) Акулина, которая стирает рядом со мной, целый день поёт и мешает заниматься; 3) соловьи почти перестали петь. В отношении садоводства скажу тебе, что маки, которые я сам садил, очень выросли, а также что розы начали цвести. Засим я иду гулять, а по возвращении опять напишу тебе. 8 ч[асов] веч[ера] Сидел около часу у Александры Ивановны; потом пошёл в Тростянку, прошёлся с величайшим удовольствием. Вечер чудный. Я шёл и думал о том, как было бы хорошо, если б ты по скорее мог освободиться. Во-первых, я этого желаю для тебя, а во-вторых, я соскучился по тебе и желаю для себя. Ещё ничего здесь не известно о поездке Саши. Говорят о Крыме, но это ещё во мраке неизвестности. Если они поедут в Крым, то, может быть, и мы с тобой туда соберёмся. Покамест все здесь пьют воды: Саша, Таня, Вера и Тася. Лева устроил превосходное купанье, т. е. обливанье у нас во дворе в сарае. Утром я беру свою ванночку, а перед обедом обливаюсь в сарае. Вследствие частых обмываний я сделался такой чистенький, гладенький! Ты в последних письмах ничего не пишешь об А[лександре] В[алерьяновне]? Чем кончилась вся эта история, и каково положение твоего сердца? Что-то часто ты стал упоминать Савину, и я начинаю подозревать рецидив любви и к ней? Что касается меня, то я нахожусь в периоде совершенного равнодушия к прекрасному полу. Толя, не забудь, голубчик, про мой пачпорт. Хорошо было бы, если б ты мог мне прислать его. Ведь без пачпорта в настоящее время я и носу не могу никуда показать. Прощай, голубчик мой. Крепко целую. Жду с нетерпением известий о твоём отпуске. Твой, П. Чайковский

Kamenka 25 May 1879 June is only just around the corner, and I still don't know anything for sure about your leave! I received your letter today. I'll tell you about the most important facts that have happened. Ippolit, having being ill the whole time, having rather worn out Sasha, Leva, Tanya and Derichenko with his phenomenal hypochondria and propensity to touchiness, left yesterday morning. Now the genuine patients include Anna, who over-ate herself yesterday in the woods and at supper, and Mitya, who's starting to improve. The rest, thank God, are well. We travelled to the woods for three days in a row, and I went on foot. I was in Verbovka, where I very liked the newly-formed pond. In the big house, the butler Aleksandr is on the rampage. It's reached the point that even Lizaveta and Aleksandra Vasilyevna are complaining about hunger. Today, Vladimir Andreyevich forcibly dragged me to the school for an examination. These, I think, are all the facts. From an economic perspective, I ought to mention that the beetles have devastated the beet fields terribly, but now, thank God, they're starting to disappear. In meteorological respects, you cannot help but express total delight. The weather is wonderful. In culinary respects, I'll mention the appearance of strawberries and okroshka, and I'll go so far as to praise the art with which the old cook Yemelyan reproduces this dish. In musical respects, I'll note the following facts: 1) the first act of my opera will soon be ready; 2) Akulina, who does the laundry next to me, sings all day and interferes with my work; 3) the nightingales have almost ceased to sing. In respect of gardening, I'll tell you that the poppies I planted myself have grown very much, and also that the roses have started to bloom. Whereupon, I'm going for a stroll, and when I return I'll write to you again. 8 o'clock in the evening I sat with Aleksandra Ivanovna for about an hour; then I went to Trostyanka and gadded about with the greatest of pleasure. The evening was wonderful. I strolled round and thought about how good it would be if you could free yourself as soon as possible. Firstly, I want this for you, and secondly, I miss you and want it for myself. There's still no news here yet about Sasha's trip. There's talk about Crimea, but this is still in the abyss of the unknown. If they go to Crimea, then perhaps you and I will meet there. Meanwhile, everyone here is drinking the waters: Sasha, Tanya, Vera and Tasya. Leva has organised excellent bathing, i.e. showering, in the barn in our courtyard. In the morning I take my bath, and before dinner I shower in the barn. As a result of this frequent washing, I've become so clean and smooth! You don't write anything about "Aleksandra Valeryanovna" in your last letters. How did this whole saga end, and what is the state of your heart? You started mentioning Savin quite often, and I'm starting to suspect a rekindling of love for her too? As for me, then I'm in a period of complete indifference towards the fairer sex. Tolya, golubchik, do not forget my passport. It would be good if you could send it to me. After all, without a passport I can't even show my nose anywhere at the moment. Farwell, my golubchik. I kiss you hard. I look forward to news about your leave. Yours, P. Tchaikovsky