Letter 1085

Date	27 January/8 February 1879
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Clarens
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1532)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 260–261 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 523–524 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 214–215 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 73–75 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 209 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

27 янв[аря] 8 февр[аля]  1879 г[ода]. Милый мой Модя! Собственно, следовало бы мне писать тебе не сегодня, а завтра, но завтра мне предстоит очень трудная работа, и потому пользуюсь тем, что голова у меня сегодня свежая, неутомлённая, и хочу от делаться от тебя сегодня. Ах, голубчик, что за дни стоят! Это что-то совершенно особое. Сегодня после обычной послеобеденной прогулки я пришёл домой, получил кое-какие письма и сел их читать на балконе. Кончив чтение и подняв глаза, увидевши всю эту чудную картину, освещённую горячим, совсем весенним солнцем, я вдруг почувствовал такой наплыв того тихого и ни с чем несравнимого восторга, который доставляет только природа, что просидел в экстазе часа 2 без движения. Это имело на меня удивительно освежающее влияние. В последнее время я слишком был погружен в свою оперу, чтоб обращать внимание на красоты природы; зато уже сегодня я вполне ощутил всю неизмеримость блаженства, которую они способны доставить. Знаешь ли, что я не могу без навёртывающихся слез думать о предстоящем отъезде отсюда. В сущности, я редко бываю так счастлив и покоен, как был здесь; правда, что нервы вследствие напряжённой работы немножко давали себя чувствовать, но зато сколько чудных минут доставляла иногда работа; как приятно было сохранять всегдашнюю уверенность, что решительно никакое препятствие извне не заставит меня оторваться от работы в те часы, которые для неё назначены; как хорошо было (кроме самых первых дней, когда я тосковал при воспоминаниях о тебе, Толе и Коле) быть единственным обитателем виллы; сколько удовольствия мне доставляли здешние repas вдвоём с Алёшей и при услуживании неизменной милой Marie! Особенно я люблю здесь ужин. Он бывает в 8 часов и всегда с кипящим самоваром. Это так gemütlich. Мне тем более приятно расписывать тебе прелести виллы Ришелье, что ты её не любишь и, следовательно, не завидуешь мне! В Париж мне совсем не хочется. Я бы с удовольствием съездил туда на несколько дней, с тем чтобы потом вернуться. И как нарочно, теперь стоит здесь такая изумительно чудная погода! Досадно ещё то, что порядок дня так прочно установился и теперь придётся все это делать по-новому. А порядок соблюдался с поразительной строгостью, до педантизма. Напр[имер], ровно в 6½ Алёша получает французский урок, ровно в 7 я сажусь играть (не свою музыку, а, напр[имер], клавираусцуг квартетов Бетховена и Моцарта, оперы Massenet и Гольдмарка), ровно без 20 минут 8 начинается партия в дурачки, ровно в 8 ужин, и т. д., и т. д. Алёша занимается с увлечением и выучивает уроки хорошо, но выговор ужасен. Я всякий раз при этом думаю, что лучше было бы ему учиться по-русски, — но что же делать, если у него охота! В Каменке я заставлю его брать уроки у Ивана Андреевича. Посылаю тебе échantillon рисунков почтовой бумаги Н[адежды] Ф[иларетовны]. Она давно уже бросила свои прошлогодние буквы и девизы, и теперь у неё рисунки, сделанные от руки (!!!) известным французским художником. Можно себе представить, чего это стоило ей! Впрочем, я посылаю это не тебе, а Коле. Я видел его сегодня во сне. Как я целовал его, как я обнимал его! Пожалуйста, сделай все это за меня на яву. Я теперь сижу совершенно без денег, в ожидании присылки оных от Н[адежды] Ф[иларетовны]. Уеду, вероятно, в четверг 1-го. Пиши мне poste restante. В начале марта буду иметь удовольствие обнять тебя. Один Бог знает, как мне приятно будет свидеться с тобой, с Толей, с Колей! Но как я боюсь Петербурга! Целую тебя. Твой, П. Чайковский Очень доволен твоей статьёй об «Age ingrat».