Letter 1661

Date	2/14 January 1881
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1614)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 263–264 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 13–15 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 256–257 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

2 января 1881 Каменка Сегодня вечером я уже должен был уехать. но ночью поднялась вьюга, выпала невероятная масса снега. и нет никакого сомнения. что поезды или совсем не могут двигаться, или двигаются с остановками. Боясь застрять где-нибудь на станции, я решился ждать, пока не определится степень величины заносов. Уеду, когда узнаю, что путь расчищен. Вьюга продолжается до сих пор. Сейчас я ценою невероятного напряжения (я шёл по пояс в снегу) я добрался до рельсов. Они занесены снегом на несколько вершков. Если и завтра не будет перемены, буду телеграфировать в Москву, чтобы меня не ждали и вели репетиции без меня. К представлению же во всяком случае прибуду. Я прожил здесь 9 дней в самом грустно состоянии духа. Во 1-х, чем дальше, тем больше и острее я страдаю от отсутствия Алёши. Много, много было про лито слез. Письма его убийственно грустные; видно, что он очень страдает и тоскует. несмотря даже на то, что вследствие Фаниного вмешательства полковой командир обратил на него внимание и оказывает ему своё покровительство. Во 2-х, весь дом Левы и Саши в течение всех этих дней был лазаретом. Болен Лева упорным и мучительным ревматизмом; больна Таня, и очень серьёзно, хотя по временам она встаёт и бодрится: её преследуют головные боли и всякого рода нервные припадки. Болей Бобик: горловой болезнью н лихорадкой; Вера три дня лежала и только сегодня на положении выздоравливающей. и, наконец. Саша. хотя и здорова. но сильно утомлена и того и смотри сляжет *. Тем не менее у нас постоянные гости. Верушин вздыхатель Циглер почти безвыездно здесь. Он добрый и симпатичный малый, но... как-то жаль отдавать ему Веру. У Саши с Ник[олаем] Вас[ильеничем] произошла серьёзная ссора, и несколько дней сношения были вовсе прерваны. Третьего дня произошло примирение. Причина ссоры — роман Вари с гусаром Самбергом. Ник[олай] Вас[ильевич] обвинил Сашу в очень грубой форме в стряпании чуть не в сводничестве. Но, впрочем, обо всей этой стороне каменской жизни я предпочитаю рассказать тебе на словах. Очень сложно и запутанно. Поездка за границу, вследствие того что ты остаёшься в Петербурге, отменена. Предполагают, что если Лева н Таня выздоровеют, то они на «Онегина» и «Орлеанскую деву" поедут в Москву и Петербург. Но все это очень условно и неопределённо. Получил сегодня твоё письмо **. Бедный Модя! ты переживаешь теперь очень трудное время и как человек, связанный с таким мерзавцем, как Конради и как автор комедии. Авторство приносит самые лучшие моменты земного счастия, — но ценою больших неприятностей и многих страданий. Говорю это по опыту. Но никогда не следует падать духом, и все-таки писать, писать, писать. Ах, как бы хотелось узнать, что скажет Утин? Может статься, что тут ты натолкнёшься на непонимание. Но, ради Бога, не смущайся. Что касается московских дел, то верь, что там все пойдёт хорошо. Приедешь ли в Москву к 11? Если да, то телеграфируй мне в Консерваторию. Целую крепко тебя и Количку. П. Чайковский Р. S. Распечатываю письмо, чтобы предупредить тебя, что не нужно говорить Анне о предположении их ехать в Петербург. По всей вероятности, поездка не состоится. Таня сегодня промучилась невероятно от головной боли. Юрию вечером сделалось хуже, и я должен был по колено в снегу сбегать к Ром[aнy] Еф[имовичу] (который, в довершение неприятностей, болен) спрашивать, что делать. Господи, как всё это грустно! Но есть хорошие весточки о Трубецком. Верушино дело с Циглером почти слажено. Тыне можешь себе представить, как она мила и прелестна в своих оригинальных отношениях к Циглеру. Но все это требует изустного рассказа. Но Таня! есть минуты. когда я её страшно люблю, — но есть другие, когда я почти ненавижу её. Она разливает кругом себя какой-то яд, отравляющий всё и всех. Пока она не выйдет замуж, не будет ничего хорошего в этом доме. И жалкая и чудная девочка, — но, вместе с тем, и невыносимая по своей неспособности удовлетворяться настоящим. Kонечно, она не виновата в этом, — но иногда досадно страшно! Диму выгнали от Поливанова. П. Чайковский * Забыл упомянуть. что в ночь с 28 на 29 у Юрия бы круп! Теперь он вне опасности. Но что я пережал в эту ночь: Захватили вовремя. ** Подробности узнаешь от Саща.