Letter 1244 and Letter 2075: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
m (Text replacement - "все-таки " to "всё-таки ")
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead
|Date=8/20 August–9/21 August 1879
|Date=10/22 August 1882
|To=[[Nadezhda von Meck]]
|To=[[Nadezhda von Meck]]
|Place=[[Simaki]]
|Place=[[Moscow]]
|Language=Russian
|Language=Russian
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 563)
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 800)
|Publication={{bib|1901/24|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 2}} (1901), p. 298 (abridged)<br/>{{bib|1935/56|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 2}} (1935), p. 166–167<br/>{{bib|1963/6|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VIII}} (1963), p. 306–308
|Publication={{bib|1936/25|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 3}} (1936), p. 85<br/>{{bib|1966/43|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XI}} (1966), p. 181
}}
}}
==Text==
==Text==
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=
|Translator=
|Original text={{right|''Симаки''<br/>8 авг[уста] 1879<br/>9 ч[асов] вечера.}}
|Original text={{right|''Москва''<br/>10 августа}}
Только что уехал Пахульский. Я просил его передать Вам, милый друг мой, мою благодарность, но кроме того я ощущаю потребность тотчас по приезде написать Вам несколько слов, чтобы сказать, что я счастлив, что я в восторге, что нельзя придумать ничего лучшего той обстановки, в к[ото]рой я нахожусь здесь! Я уже успел вместе с Пахульским взглянуть на сад, который далеко превзошёл все, что я представлял себе. Что касается дома, то это такое прелестное, такое чудное убежище. Если б Вы знали, как я нуждаюсь в эту минуту во всех тех благах, которые доставит мне жизнь у Вас, в этом несравненном уголке! Я ''очень, очень'' устал и серьёзно нуждаюсь в отдохновении, именно, в таком, как здесь. Боже мой, до чего хороша эта тишина, этот чистый воздух, проникающий до. меня через открытую дверь балкона, этот уютный, милый домик! Я просил Пахульского передать Вам, друг мой, что мне очень не хотелось бы отрывать Ваших слуг от их обычного дела. Я думаю, что Алексей мог бы исправлять все те обязанности, которые потребны для содержания моего жилища в порядке. Мне очень приятно было увидеть знакомые лица Марселя Карловича и Леонтия, — но я несколько стеснялся бы, если бы первый из них часто посещал меня. Я знаю, что он очень и очень нужен у Вас.
{{centre|Дорогой, бесценный друг!}}
 
Чтобы дать Вам понятие о том, до какой степени я здесь живу в вихре бессмысленно утомительной суеты, — скажу лишь одно: вот уже третий день, что я хочу написать Вам и имею сказать нечто весьма серьёзное, — и едва только теперь нахожу свободную минутку. Из всего, что слышал от Вас самих, от Коли, Саши и Влад[ислава] Альбертовича о больной руке Вашей, я прихожу к заключению, что ''массаж'' есть наидействительнейшее средство к исцелению болезни Вашей. Знаю, что Вы к этому средству уже обратились, — но мне хочется сообщить Вам, что в ''Амстердаме'' есть доктор ''Metzger'', величайший авторитет по этой части, производящий буквально чудеса своим лечением. Я могу указать Вам на графиню Бобринскую, которая была обречена на вечное онемение ноги и которую он исцелил совершенно. К нему стекаются со всех концов Европы, и общий голос говорит, что это не только гениальный диагност и превосходный врач для известных болезней, но что это вместе с тем необычайно добросовестный человек. Умоляю Вас, дорогая моя, прибегнуть к этому врачу, съездить в Амстердам и выдержать у него курс лечения. Кто знает, — быть может, благодаря ему через несколько времени не останется никаких следов болезни Вашей?
Благодарю Вас, друг мой, за книги, за ноты, за инструменты, за все, одним словом, что украшает моё бесподобное жилище.
 
Я намерен здесь инструментовать последнее действие моей оперы и завтра же примусь за работу. Я хочу здесь сбыть с плеч своих эту несколько утомившую меня ношу; здесь я поставлю точку к большому и сложному труду, на который возлагаю большие надежды. Здесь вздохну свободно и испытаю ни с чем не сравнимое наслаждение сознания оконечности трудного дела.
 
Я ничего не передал Вам о последних днях моей каменской жизни. Наш маленький праздник прошёл благополучно. Сестра в этот день была очень больна, и с ней было несколько обмороков, но к вечеру она почувствовала облегчение, и спектакль наш состоялся. Я был суфлёром и очень волновался за брата Анатолия, который не знал своей роли. На другой день он уехал — в очень мрачном состоянии духа вследствие неприятностей, ожидаемых им в Петербурге. Его служебное положение очень заботит меня. Чтобы ободрить его, я дал ему слово осенью побывать в Петербурге, где кстати мне очень хочется повидаться с отцом. Очень может быть, что прямо отсюда я поеду в Петербург.
------
{{right|''9 августа'', 8 ч[асов] утра}}
Провёл чудесную ночь. Как жаль, что погода такая грустная! Я всё-таки пойду сейчас походить по саду.
 
Я хочу Вас просить, милый друг, не утруждать своих глаз частым писанием мне. Несмотря на близкое расстояние, разделяющее нас, я бы желал, чтобы Вы писали мне не более одного раза в неделю. Если Вы позволите, я буду писать Вам два раза, по средам и субботам, а Вас попрошу писать мне только в воскресенье. Я знаю, как Вы заняты теперь делами, знаю, как велика Ваша переписка, и вместе как неблагоприятно отзывается на Вас писание писем; — поэтому-то я бы и хотел, чтобы моя близость к Вам не была бы для Вас поводом к усложнению Ваших писаний. Что касается меня, то я буду писать Вам здесь в форме дневника и отсылать его два раза в неделю.
 
Мне решительно нечего просить у Вас; мне не остаётся решительно ничего желать; напротив, я нахожу, что Вы слишком меня балуете, что всего слишком много! Безгранично благодарен Вам, милый, чудный, добрый друг, за все это.
 
Никакими словами нельзя передать то наслаждение, которое я испытываю среди этой тишины, и как благотворно на меня действует вся обстановка моего очаровательного уединения!


Когда погода установится; я с удовольствием побываю во всех тех местах, где бывал прежде с ''чаем''. Теперь придётся ограничиться садом и ближайшими окрестностями дома. Но этого для меня покамест вполне достаточно. Я совершенно очарован садом. Попробую перед обедом сходить купаться.
Сегодня я увижу знакомую мне г[оспо]жу ''Кондратьеву'', ездившую к нему нынче весной и воспылавшую к нему благоговейным восторгом, расспрошу её о разных подробностях и сообщу Вам.  


До свиданья, милый друг мой!
Про концерт Вл[адислав] Альб[ертович] сообщит Вам сведения. Как в этот день, так и потом и теперь я страдал и страдаю нравственно, как всегда здесь. Вероятно, в четверг поеду в Петербург с Модестом. В случае, если нужен будет мой адрес, прошу адресовать ''П. И. Юргенсону'', для передачи.


Благодарю Вас бесконечно за все очарования, которыми я здесь буду пользоваться.
Будьте здоровы, дорогая! Завтра ещё напишу.
{{right|Ваш, П. Чайковский}}
{{right|П. Ч.}}


|Translated text=
|Translated text=
}}
}}

Revision as of 12:30, 26 January 2020

Date 10/22 August 1882
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 800)
Publication П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 85
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 181

Text

Russian text
(original)
Москва
10 августа

Дорогой, бесценный друг!

Чтобы дать Вам понятие о том, до какой степени я здесь живу в вихре бессмысленно утомительной суеты, — скажу лишь одно: вот уже третий день, что я хочу написать Вам и имею сказать нечто весьма серьёзное, — и едва только теперь нахожу свободную минутку. Из всего, что слышал от Вас самих, от Коли, Саши и Влад[ислава] Альбертовича о больной руке Вашей, я прихожу к заключению, что массаж есть наидействительнейшее средство к исцелению болезни Вашей. Знаю, что Вы к этому средству уже обратились, — но мне хочется сообщить Вам, что в Амстердаме есть доктор Metzger, величайший авторитет по этой части, производящий буквально чудеса своим лечением. Я могу указать Вам на графиню Бобринскую, которая была обречена на вечное онемение ноги и которую он исцелил совершенно. К нему стекаются со всех концов Европы, и общий голос говорит, что это не только гениальный диагност и превосходный врач для известных болезней, но что это вместе с тем необычайно добросовестный человек. Умоляю Вас, дорогая моя, прибегнуть к этому врачу, съездить в Амстердам и выдержать у него курс лечения. Кто знает, — быть может, благодаря ему через несколько времени не останется никаких следов болезни Вашей?

Сегодня я увижу знакомую мне г[оспо]жу Кондратьеву, ездившую к нему нынче весной и воспылавшую к нему благоговейным восторгом, расспрошу её о разных подробностях и сообщу Вам.

Про концерт Вл[адислав] Альб[ертович] сообщит Вам сведения. Как в этот день, так и потом и теперь я страдал и страдаю нравственно, как всегда здесь. Вероятно, в четверг поеду в Петербург с Модестом. В случае, если нужен будет мой адрес, прошу адресовать П. И. Юргенсону, для передачи.

Будьте здоровы, дорогая! Завтра ещё напишу.

П. Ч.
Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_1244&oldid=50171’