Letter 1167

Date	29 April/11 May–30 April/12 May 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 541)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 104–106 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 189–191

Text

Russian text (original)

Каменка 29 апр[еля] 1879 г[ода] День своего отъезда отсюда в Браилов я назначил 2-го мая. 1-го мая будет день рожденья брата Модеста, и в этот день предполагается большая поездка в далёкий лес на целый день. Так как мне хочется провести этот день с Модестом, с которым мы теперь расстаёмся надолго, то я и принял решение отправиться в Браилов на другой день. Молю бога, чтоб погода благоприятствовала мне в те дни, которые я проведу у Вас. Здесь стоит погода самая скверная, какая только может быть, а именно: ясная и тёплая, но с жестоким ветром, дующим непрерывно от раннего утра до вечера. В воздухе носятся тучи пыли, ею приходится дышать, она садится на все предметы в комнате, — это в высшей степени скучно. Впрочем, в Каменке погода без ветра — очень редкая вещь. Зато я торжествую по случаю ландышей, которые поспели и которыми я не могу достаточно налюбоваться и нанюхаться. Сирени тоже в полном цвету, ну, словом, соединились все условия для наслаждения, и только эта несносная, отвратительная пыль отравляет жизнь. Приходится заниматься в душной комнате с затворёнными окнами. Я останусь в Браилове приблизительно до 12-го числа? Не правда ли, дорогой друг, что до этого дня я могу пробыть у Вас, не рискуя помешать Вам? Если Вы остановитесь в Киеве, то, без всякого сомнения, ранее 14-го числа не попадёте в Браилов. Меня очень интересует будущая деятельность Вашего нового управляющего. От Марселя я, вероятно, узнаю все подробности его вступления в свои новые обязанности. Я, кажется, ни разу не писал Вам, друг мой, о младшем моем племяннике Юрии, том самом, который так понравился Вам по прошлогодней карточке. Ах, что это за невыразимо чудный ребёнок! В прошлом году он ещё едва начинал говорить и потому далеко не был так обаятельно прелестен, как теперь, когда он целый день без умолку болтает. Нрав его замечательный. Он необыкновенно кроткий и покорный мальчик, всегда весел, ласков и мил. Воображение у него необычайно живое, и он постоянно рассказывает о невероятных каких-то своих приключениях и удальских подвигах, совершенно искренно веря, что все, что он рассказывает, действительно было. Когда по поводу его курьёзных речей смеются, он сохраняет самый серьёзный вид. Вообще он совершенно невозмутим, исполнен чувством своего собственного достоинства, повелителен и важен. Впрочем, нет возможности передать словами и описаниями его прелесть, — но мы бесконечно им наслаждаемся. Я заговорил об нем по поводу того, что он сегодня снимался и что, как только его карточка будет готова, я пришлю Вам её. Вообще мои племянницы и племянники такие редкие и милые дети, что для меня большое счастье пребывание среди них. Володя (тот, которому я посвятил детские пьесы) делает успехи в музыке и обнаруживает замечательные способности к рисованию. Вообще это маленький поэт. Он не любит обычных мальчишеских игр. Все свободное время он посвящает или рисованию, или музыке, или цветам, к которым он питает страсть. Это мой любимец. Как ни восхитителен его младший брат, но Володя всё-таки занимает самый тёпленький уголочек моего сердца. Вообще цветы, музыка и дети составляют лучшее украшение жизни. Не странно ли, что такому любителю детей, как я, судьба не судила иметь своих собственных? Кстати о детях. Вчера мои племянницы восторгались прелестной физиономией Милочки, её чудными глазками и общим выражением симпатичности. Скажите ей, милый друг, что не только я, но и мои милые племянницы, и все, кто только увидит её на карточке, проникаются к ней чувствами симпатии. 30 апреля Только что воротился из леса. Погода была сегодня так хороша, что, несмотря на предстоящую завтра поездку в лес на целый день, мы отправились и сегодня и воротились с огромным запасом ландышей. Вчера Анатолий прислал мне адресованное к нему письмо известной особы, в коем она сообщает, что требует развода и что пришлёт к нему поверенного. При этом она говорит, что ей надоели бесчисленные оскорбления, наносимые ей! Впрочем, знаете ли что? Не будет ли Вам интересно, милый друг, чтобы получить верное понятие об этой непостижимой личности, прочесть два письма её? Одно писано в Петербурге месяц тому назад, другое теперь — к Анатолию. Письма эти во всяком случае курьёзны. Я поручил Анатолию сказать ей, что на развод согласен, но с тем, 1) чтобы от её доверенного получить серьёзное удостоверение в том, что на этот раз дело серьёзно, а не один из её капризов, и 2) с тем, чтобы она не рассчитывала на прошлогодние 10 тысяч; я объявил ей решительно, что этих денег у меня нет. Я взял на себя только расходы по делу. Очень может быть, что из всего этого опять ничего не выйдет и что при первом шаге в ведении дела она, подобно тому как в прошлом году, опять начнёт усматривать оскорбления там. где только формальности дела... Что она не понимает дела, это видно из того, что она говорит о какой-то снисходительности, как будто она вправе чего-либо от меня требовать!!! Мне стыдно признаться в моем малодушии, — но я должен сказать Вам, что всю эту ночь я не спал и сегодня чувствую себя совсем расклеенным только оттого, что видел почерк руки известной особы! Следующее письмо я напишу Вам из Браилова. До свиданья, мой дорогой и милый друг. Ваш П. Чайковский