Letter 1229

Date	10/22 July–11/23 July 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 556)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 157–158 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 285–287

Text

Russian text (original)

10 июля. Вторник. Я и забыл поблагодарить Вас в последнем письме за «Военные рассказы». Спасибо Вам, дорогой друг мой! Я ещё не принимался за них. После долгой праздности я набросился на работу с таким усердием, что даже читать не успеваю. Какое наказанье-жара и сопряжённые с нею мухи, мухи и мухи без конца! Не будь их, работа была бы для меня теперь истинным наслаждением. Вообще лучшее время из belle saison для меня прошло. Я люблю до страсти весну и осень в начале. Середина же лета мне тягостна по причине жары, которую ненавижу. 11 июля Сестра продолжает сильно беспокоить меня. Может быть, никто лучше меня не понимает то, что с ней делается, так как состояние её мне очень знакомо. Это высшая степень нервного раздражения, когда человек переходит беспрестанно от неестественной экзальтации и возбуждения к полному упадку сил. Ей нужен безусловный покой, а где его найти при таком огромном семействе и при столь тесном помещении? Поездка в Крым все ещё не решена, да и Бог знает, состоится ли? Для четвертой своей дочери, Наташи, сестра взяла гувернантку, девушку, по-видимому, довольно хорошую и милую, — но Бог знает почему с первого же дня между ней и ученицей сказалась непобедимая антипатия, которая все растёт и доходит до ежедневных тяжёлых сцен. Сестре невозможно уехать, пока это положение вещей не изменится. Третью племянницу, Анну, нужно будет отвозить в институт, где она находится уже 3-ий год. Между тем по поводу её отпуска возникли недоразумения, которые требуют поездки сестры в Петербург. Все это помехи. А между тем только покой и отсутствие забот могут дать облегчение. Бог знает, что из всего этого выйдет! Я очень, очень беспокоюсь. Вы несколько раз спрашивали меня насчёт катания по воде в лодке, и я по непростительной рассеянности до сих пор ни разу не ответил Вам. Нет, друг мой, — я до этого удовольствия не большой охотник. Вообще я люблю только такую прогулку, которая, во 1-х, сопряжена с движением и, 2) с возможностью бродить произвольно, уклоняясь от избитых путей и тропинок, останавливаясь когда хочется и погружаясь в мечтания или обдумывания своих сочинений. Поэтому любимая форма прогулки для меня—это пешая и притом в одиночестве. Мне кажется, что я охотно мог бы кататься по воде только по очень большой реке или озеру и притом один. Но так как этого мне никогда не приходилось делать, то я и не знаю, приятно ли это. Знаю только, что тесное пространство лодки и обязательное сидение для меня вообще тягостны, и поэтому я никогда не искал случая испытывать удовольствие плавать в лодке. Но я весьма согласен постараться войти во вкус катанья по воде, когда попаду в Симаки, — что случится в начале августа. Брат Анатолий имеет отпуск до первых чисел этого месяца, и, как только он уедет, я, если позволите, приеду погостить к Вам. Едете ли Вы за границу? Решено ли это? Если да, то когда? Убедительно прошу у Вас и Юлии Карловны извинения за рассеянность. Решительно не могу объяснить, почему я назвал её Сергеевной. Разве только потому, что у меня есть одна знакомая-Юлия Сергеевна, но, впрочем, такая, которую я вижу 2 раза в 10 дет. Воображаю, как весело пройдёт у Вас день св[ятого] Владимира! Дай бог, чтоб погода была благоприятна, а главное, чтоб Вы были здоровы. До свидания, добрый, милый друг. Ваш П. Чайковский