Letter 1258

Date	16/28 August–19/31 August 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Simaki
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, Nos. 569, 3155)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 302–303 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 177–180 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 322–325

Text

Russian text (original)

Четверг, 16 августа Как ни многочисленны книги, которыми Вы меня снабдили, милый друг мой, — но вследствие пагубной привычки не читать, а поглощать их, мой запас уже истощается. Впрочем, я должен сказать, что из «Русского вестника» мне незнакома была только июльская книжка; «Русский архив» я тоже уже читал в Каменке, книгу о Бисмарке я прочёл уже давно, так что нового для меня были только остальные журналы и в том числе «Дело», в котором я, сверх ожидания нашёл очень много хорошего. Я бы попросил Вас, если это возможно, дать мне полное собрание Толстого (Лёва) и Достоевского. Если случайно имеется какой-нибудь роман Диккенса в русском или французском переводе, — то весьма бы желал получить таковой. Вы, вероятно, спросите: когда я успеваю читать? Читаю я исключительно вечером и иногда зачитываюсь довольно долго. Это дурно для глаз, — но что же делать? Днём я читаю только во время моих repas. Это я ужасно люблю, хотя где-то читал, что будто это нездорово. В лес я сегодня не ездил, но зато ходил пешком в любимый лесок Юльи Карловны. Это очень порядочная прогулка. Сейчас виделся с Марселем. Этот любезный чудак спрашивает меня, не нужно ли мне чего-нибудь, не недоволен ли я чем-нибудь? Решительно не могу себе представить, чего ещё может мне здесь недоставать! Знаете ли Вы, друг мой, что у нас здесь живёт целое стадо кроликов. Я очень люблю этого милейшего зверька. На крыше у меня поселилось целое семейство кошки с многочисленными котятами. Им я тоже весьма рад; во-первых, кошки сами по себе милы, во-вторых, это противоядие против моего, злейшего врага: мышей и крыс. Признаться, я в первое время побаивался, что меня станут навещать эти ненавистные гости; во 1-х, время такое, когда они с полей возвращаются, во 2-х, дом старый, — но, к моему величайшему счастью, я ни разу не видел и не слышал ни малейшего намёка на их присутствие. Ну, как не любить мой очаровательный уголок! Бесчисленное количество качеств и ни одного недостатка. Пятница 18 Вчера Марсель передал мне от имени ксёндза благодарность за моё ходатайство перед Вами по поводу костёла. Кроме того, тот же ксёндз обращается к Вам через меня с новою просьбой. Марсель, передавая мне её, все спрашивал: «не обидно ли мне» это беспокойство и «не обидно ли Вам», что он просит. Я сказал, что «обидного» тут ничего нет, что просить всегда можно, — но, разумеется, не всякая просьба удобоисполнима. В настоящем случае дело состоит в том, что имеется около костёла какой-то дом, в котором режут, кажется, скот; и вот этот-то дом ксёндз желал бы получить для костёльной прислуги. Марсель бесчисленное число раз извинялся за то, что «беспокоит» меня этой просьбой, — но ксёндз очень его упрашивал передать мне её. Итак, милый друг, позвольте опять ходатайствовать перед Вами об удовлетворении желания ксёндза, — если к тому представляется возможность. Не знаю, вполне ли точно передал я Вам, в чем дело. Кроме того, ксёндз мне же поручает передать Вам его бесконечную благодарность за все, что Вы для костёла сделали. Вот-никогда не думал, что мне придётся хлопотать о постройке католического храма! Ездил в Новоселипкий лес. Я узнал от Марселя, что Вы любите грибы, и это удесятерило мою грибную страсть. Леон уверил меня, что в Новоселицком лесу их много, и вот мы отправились. Но оказалось, что на этот раз мы были несчастнее, чем когда-либо, и нашли всего один гриб. Вчера я решился послать Вам то ничтожное количество, которое имелось. Очень совестно, что так мало. Чем больше моя работа подвигается к концу, тем нетерпеливее я делаюсь и тем непреодолимее хочется, наконец, совсем отдохнуть. Но, увы! всё-таки ещё осталось порядочно. Я принуждён сам сделать фортепианное переложение 4 действия, — это всего скучнее! Кроме того, я навалил себе на плечи ещё новую, хотя небольшую и наполовину уже сделанную работу. Дело в том, что я вдруг недавно вспомнил, что все части нашей сюиты в двухдольном ритме. Это привело меня в смущение, и я нашёл необходимым вместо одной из 5 частей (наименее удачной) написать новую — в ритме менуэта. Третьего дня вечером этот менуэт я написал, и теперь, когда совсем покончу с оперой, придётся оркестровать и аранжировать её. Нельзя откладывать, так как сюита уже печатается. Юргенсону я об этом уже написал. Суббота, 18 Мне кажемся, что я отгадал Вашу мысль о Наташе, милый друг мой; Вы хотели знать, не подходит ли по годам сия будущая девица в подруги жизни для хорошо известного Вам юноши? Так или нет? О, если б что-нибудь подобное действительно случилось! Как бы это хорошо было! Сейчас пришёл пешком из ближай[ше]го леса. Грибов собралось порядочно, и завтра утром я посылаю Вам целую корзину. Письмо, о котором Вы предположили, что оно от Анатолия, — не от него, а от Кондратьева. Я, как и Вы, друг мой, бесконечно наслаждаюсь чудными ночами и долго, долго сижу на балконе или хожу около дома. Я вчера именно думал о том, что Вы катались на лодке. Сегодня и я покатаюсь. Я могу сказать без всякого преувеличения, что я по чутью, по выражению лиц именно так себе и представлял характеры Ваших правоведов, как Вы их описываете. Хотя личность Коли очень интересна и тоже в своём роде симпатична, но Саша решительно становится моим любимцем, и после прелестного портрета, который Вы мне нарисовали, я почувствовал к нему особенную нежность! Воскресенье Сегодня ходил пешком в Тартаки, туда и назад; переезжал в лодке только на противоположный берег. Как мне стыдно перед этим моим прежним любимцем зато, что я изменил ему. Нет! остаюсь верен Тартакам. Удивительно хорошо было сегодня! Провёл очень приятно время с Пахульским. По поводу его музыки попрошу Вас, друг мой, настаивать, чтоб он занялся игрой на фортепиано. Это имеет для него огромное значение. До свидания! Безгранично любящий и благодарный, П. Чайковский