Letter 1294

Tchaikovsky Research
Date 15/27 September 1879
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Saint Petersburg
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 585)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 318–319 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 213–214
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 365–366

Text

Russian text
(original)
С[анкт]-Петербург
15 сент[ября]

Полагаю, что это письмо дойдёт ещё до Вас в Браилове, милый и дорогой друг!

Приближается день моего отъезда, и я начинаю быть несколько бодрее духом. Но уеду я во всяком случае и не без грустных мыслей. Нужно Вам сказать, что брат Анатолий хотя и остался на службе, но переживает во всяком случае неприятный эпизод своей служебной карьеры. Дело в том, что его назначили наблюдать над следствиями, производящимися в жандармском управлении по политическим делам. В сущности, поручение это довольно лестного для него свойства, но при его крайней чувствительности и нервности ему ежедневно приходится переживать очень тяжёлые минуты. Бывают весьма часто сцены раздирающие, и после каждой такой сцены он возвращается совсем расстроенный и больной. Не знаю, долго ли это продолжится, но не предвижу, чтобы он мог в близком будущем вернуться к прежней деятельности. Он очень хандрит, и так как моё присутствие для него большая нравственная поддержка, то, может быть, мне следовало бы остаться здесь подольше. Иногда мне кажется, что я поступаю несколько эгоистически, убегая из Петербурга в деревню, и это немножко терзает меня. Но, с другой стороны, я чувствую себя совершенно неспособным хоть один день ещё остаться здесь долее назначенного срока, и если б я принуждён был отложить свой отъезд, то неминуемо предался бы убийственной хандре, и тогда вряд ли моё присутствие служило бы брату утешением. Вообще вопрос, как примирить мою любовь к отцу и братьям, с колоссальным отвращением к Петербургу, — постоянно тревожит и мучит меня. Каждый час, проводимый мной здесь, отнимает у меня очень много из запаса жизненных сип, и грустнее всего то, что во всем мире, кроме Вас, никто не может понять сущность тех страданий, которые я здесь испытываю. Тот же брат Анатолий не может постигнуть, что меня нужно не удерживать здесь, а гнать отсюда поскорей. Все мои умственные и душевные силы тупеют, когда я живу в Петербурге. Не только думать и соображать, но даже вспоминать я здесь не умею. Знаете ли, что я не могу отчётливо припомнить подробности жизни в Симаках. Мне больно обращаться мысленно к этому времени: счастье, которое я там ощущал, представляется мне невозможным. Точно так же не могу поверить, что через 2 месяца я буду в Неаполе? Неужели в самом деле эта мечта осуществится?

А погода между тем стоит более чем великолепная. Совершенно небывалая. Боже мой, сколько радостей я испытал бы, если б ещё был в Симаках!

Второго письма Вашего я до сих пор ещё не получил.

Отец мой, слава Богу, здоров. Тася очень весела, т. е. насколько это возможно в её положении. Завтра проведу с ней целый день и вечером повезу в театр.

До свиданья, бесценный, несравненный, милый, добрый друг! Счастливого Вам пути.

Ваш, П. Чайковский

Каждый праздник, ходя. по улицам или находясь в театре, я ищу глазами Колю и Сашу. Мне бы невыразимо приятно было увидеть их. Но не удаётся.