Letter 1308

Date	7/19 October 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1263)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 324 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 628–629 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 385–387

Text

Russian text (original)

Каменка 7 окт[ября] Сегодня утром получил твоё письмо, милый мой Толичка! Пассаж с Велинской очень интересен. Решительно не знаю, радоваться или печалиться этому; она ведь добрая и хорошая душа, Но. в конце концов, может быть, все к лучшему, ибо Бог ещё знает, хорошо ли было тебе жениться на ней, а между тем оно. как будто шло к тому. Кстати а женитьбе. Мы с Сашей недавно говорили о том, что ты совершенно. упускаешь из виду Варю. Скоро. будет раздел и она сделается богатой невестой. Очень может быть, что Н[иколай] В[асильевич] поменяется с Левой (об этом была речь) и ей, т. е. ей одни, без сестёр, будет принадлежать Вербовка и Лебедовка. Саша говорит, что она чудная девушка. Многое в этой Сашиной мечте кажется мне соблазнительным. Напиши, против на тебе Варя как жена или нет? Нового ничего нет. Чувствую себя отлично, но и в Каменке иногда мизaнтропничаю. Напр[имер], сегодня у нас гости: Бирюковы, Соф[ья] Вас[ильевна], Варя, Бернатович, Анна Петр[овна] и т. д. Меня вдруг взяла неодолимая тоска, и я на весь вечер пришёл к себе в комнату; даже к чаю не пойду, буду пить его в своей комнате. Когда гостей нет, — мне здесь очень приятно; сидим все и шьём. Я подрубил несколько полотенец и сделал метки. Одно только неприятно — присутствие Жени Ольховской всем в тягость и всем скука. Бедная ужасно несимпатична, глупа, пуста и, что всего досаднее, навязчива. Мне стоит невероятных ухищрений, чтобы отклонить её посягновения на ласки. Бедная Вера ужасно страдает от её приставаний, объятий и поцелуев. Идёт речь о том, как бы на время поездки в Петербург Саше разделаться с ней. Саша просила Ипполита взять её на это время (это пока секрет — не говори об этом). Юрий очарователен, — на Бобик, всё-таки, был, есть и всегда будет моим любимцем. Была сегодня очень скучная и очень неудачная охота в Зрубанце; — ничего не убито. Господи, какая скука эта охота. Кроме утомления и скуки, — ничего. От Тани очень утешительные известия: ей весела, и, если не ошибаюсь, она немножко влюблена в Цертелева дипломата. Она видит очень много народа, и по всему заметно, что наслаждается. Я очень рад за бедную Таню, вечна в Каменке скучающую. Ната сделалась окончательно членом семейства. Без неё ничего не делается; она ведёт хозяйства, разливает чай, ухаживает за Сашей, как за ребёнком, ну, словом, сделалась не только приятна, но и полезна. О Петербурге она все вздыхает, и Саша подозревает, что она к тебе неравнодушна. Влад[имир] Андр[еевич] стал опять хандрить, задумываться и уставливать глаза на неопределённой точке. Как глупо все сделалось с Тасей! Сашу это очень расстраивает, но, в сущности, она сама виновата. Толичка! Ты в своём письме повторил несколько раз сряду одну и ту же орфограф[ическую] ошибку, и я хочу тебе заметить эго. Ты пишешь: «Я видел ея» и т. д. Ея есть род[ительный] падеж, а не винит[ельный]. Последний пишется «её». Напр[имер], можно написать про тебя и Велину, что ты был. Обрати на это внимание. Как мне приятно было читать, что ты виделся с Кондрашоном, и как мне хотелось быть среди Вас. Что ни говори, а нельзя не любить Кондрашона. Целую крепко. П. Чайковский В самом начале ноября надеюсь на недельку приехать в Питер.