Letter 1394
| Date | 31 December 1879/12 January 1880–3/15 January 1880 |
|---|---|
| Addressed to | Nadezhda von Meck |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 621) |
| Publication | П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 290–292 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 490–492 |
Text
| Russian text (original) |
Сегодня погода неважная; дует холодный, северный ветер. Может быть, поэтому я в очень тоскливом расположении духа. Ходил в Ватикан смотреть внимательно на некоторые из виденных в прошлый раз картин, но остался совершенно холоден и менее, чем когда-либо, чувствовал себя способным воспринимать художественные красоты Рафаэля или Доменикино. Думаю о России, о разных дорогих мне личностях, разделённых от меня таким дальним расстоянием, и испытываю желание перелететь туда. Отчего нашла на меня именно сегодня эта ностальгия по отечеству? Думаю, что это потому, что сегодня канун нового года и что хотелось бы встретить его в кружке ближайших родных, собравшихся в Петербурге. Я имею об них грустные известия. Танина болезнь, необходимость отказаться от всяких предположенных удовольствий, перспектива поездки за границу (куда весной сестра хочет ехать с Таней) и разлуки с младшими детьми, — все это действует на сестру очень неблагоприятно. Вечером Сейчас получил от брата Анатолия очень грустные известия. И Таня и сестра очень серьёзно больны. Дошло до того, что пришлось сзывать целый консилиум из трёх очень знаменитых докторов. Эти господа решили, что страдания сестры происходят от оторвавшихся почек (что уже и прежде было констатировано, но недостаточно определённо), которые производят давление на различные внутренние органы, вследствие чего — крайнее раздражение последних, боли в боку, расстройство нервной системы. Кроме того, они признали сестру отравленной неумеренным употреблением морфина. Её заперли, никого к ней не пускают. Совершенно запрещены всякие выезды, предписан безусловный покой и энергическое лечение. У Тани капитальный катар желудка. А тут ещё замешалась романическая история. Сестра надеялась, что выезды в свет заставят Таню охладеть в её увлечении. Теперь уж на это нечего рассчитывать. Она страшно упала духом. Я просто трепещу за будущее! 2/14 января 1880 г[ода] Мы встретили новый год с книгами в руках. Мысленно я пожелал вам, дорогой мой друг, всяких земных благ: во-1-х), конечно, здоровья; во-2-х), успеха в Ваших делах и в особенности, чтобы Ваше браиловское хозяйство, наконец, стало на твёрдую ногу; в-3-х), в случае путешествия за границу, чтобы на сей раз Вы избегли всяких неприятностей и невзгод; в-4-х), чтобы были счастливы и довольны все близкие Вашему сердцу. Озираясь на протёкший год, я должен спеть гимн благодарности, судьбе за множество хороших дней, прожитых и в России, и за границей. Я могу сказать, что за весь этот год я пользовался ничем не смущаемым благополучием и был счастлив, насколько счастье возможно. Конечно, были и горькие минуты, — но именно минуты, да и то на мне только отражались невзгоды близких мне людей, а собственно я лично был безусловно доволен и счастлив. Это был первый год моей жизни, в течение которого я был все время свободным человеком. И всем этим я обязан никому иному, как Вам, Надежда Филаретовна! Призываю на Вас всю полноту благ, какие только возможны на земле. Сегодня с Модестом смотрел статуи в Ватикане. Их так много, что я очень утомился. 3/15 янв[аря] 1880 Милый друг! Позвольте мне обратиться к вам с нижеследующей убедительной просьбой; она касается моих финансов. Я бы попросил Вас, если это Вам не причинит никакого беспокойства, распределить следующим образом мои бюджетные суммы: 1) февральскую сумму я бы хотел получить в самом близком будущем, приблизительно около 15 января, 2) апрельскую сумму — 1-го марта, 3) июньскую — 1-го апреля и 4) августовскую — 1-го мая. Или же не угодно ли Вам будет теперь прислать мне разом февральскую и апрельскую, а 1-го апреля-июньскую и августовскую. Решаюсь беспокоить Вас этой просьбой на том основании, что теперь я в деньгах буду нуждаться, летом же они мне вовсе не нужны. Затем с 1-го октября распределение бюджетной суммы пойдёт по-старому. Ради Бога, извините меня; мне очень досадно и совестно, что я не умею справляться со своими столь значительными средствами, не беспокоя Вас. На этот раз я даже не имею того оправдания, что пребывание со мной Модеста влечёт меня к увеличению расходов; напротив, его сообщество способствует скорее к сокращению моих трат, это просто неисправимая и постыдная в мои годы безалаберность. Как бы то ни было, но я прошу у Вас убедительно извинить меня и, если возможно, исполнить мою просьбу. Пишу Вам с несносною зубною болью, которая уже несколько дней сряду меня понемножку беспокоила, но сегодня напала с большей силой и на минуту не прекращается. Вероятно, я простудился. Погода в последние дни испортилась. Депешу Вашу получил сегодня утром и премного Вам за неё благодарен. Я никак не предполагал, что Вы так скоро уедете. Одно моё письмо Вас не застанет уже в Браилове, и надеюсь, что Вам перешлют его. Я имею известие, что сюита моя будет играться ещё раз в концерте в пользу фонда. Таким образом Вы услышите её. Бесконечно радуюсь этому. Будьте здоровы, дорогой, бесценный друг! Ваш, П. Чайковский |
