Letter 1709

Date	13/25 March 1881
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1623)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 462 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 268 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 64–65 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 261–262 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

13/25 марта 1881 Милый Модя! В Ницце я уже узнал, сначала из телеграммы Юргенсона, что Ник[олай] Григ[орьевич] очень плох, а потом из телеграфических сношений с Grand Hôtel'ем, 1) что он безнадёжен и 2) что он скончался. На другой день я выехал из Ниццы вместе с Кондратьевым и Сашей. Дорога была для меня адским нравственным мучением. К стыду моему, я должен признаться, что страдал не столько от сознания страшной, невознаградимой потери, сколько от страха увидеть в Париже, в гостинице, да ещё в Grand Hôtel'e, — искажённый мучительной болезнью труп бедного Рубинштейна. Я боялся, что не выдержу этого потрясения и что со мной что-нибудь случится, несмотря на усилие воли победить постыдный страх. Как бы то ни было, но в этом отношении — страхи мои были напрасны. Сегодня в 6 ч[асов] утра тело Н[иколая] Гр[игорьевича] уже было перевезено в русскую церковь и в Grand Hôtel'e я застал лишь Е. А. Третьякову, которая последние 6 дней жизни Н[иколая] Гр[игорьевича] провела не отходя от него ни днём, ни ночью и которая рассказала мне все подробности. Одно утешительно: — это то, что Н[иколай] Гр[игорьевич] ни единого раза не выразил опасение умереть и почти до последней минуты всё говорило будущих своих планах. Он потерял сознание за 3 часа до смерти и умер без агонии, до того незаметно, что Е. А. Третьякова, руку которой он судорожно ухватил, долго не знала, жив он или уж умер. Болезнь его была: туберкулы в кишках. По уверению здешних докторов, посылать его за границу было безумием. Завтра утром будет отпевание. Я ещё не назначил дня своего отъезда, но думаю, что скоро уеду. Напиши мне хоть небольшое письмецо в Берлин Hôtel St. Petersburg, где я пробуду день, приблизительно около 20-го марта. Целую крепко! Ужасно хочется тебя видеть. П. Чайковский

13/25 March 1881 Dear Modya! In Nice, I had already learned, initially from Jurgenson's telegram, that Nikolay Grigoryevich was very poorly, and then from telegraphic communications with the Grand Hôtel, 1) that there was no hope for him, and 2) that he had passed away. The next day I left Nice with Kondratyev and Sasha. The journey was hellish mental torment for me. To my shame, I must confess that I suffered not so much from the consciousness of a terrible, irreparable loss, but from the fear of seeing in Paris, in hotel, and even in the Grand Hôtel — poor Rubinstein's corpse, contorted by painful illness. I was afraid that I would be incapable of withstanding this shock, and that something would happen to me, despite my effort of will to overcome the shameful dread. Be that as it may, in this respect, my fears were groundless. Today at 6 o'clock in the morning, Nikolay Rubinstein's body had already been taken to the Russian church, and at the Grand Hôtel I found only Ye. A. Tretyakova, who spent the last 6 days at Nikolay Rubinstein's side without leaving him, day or night, and who told me all the details. There is one consolation: which is that Nikolay Grigoryevich never once expressed a fear of dying, and until almost the last moment he was talking all about his future plans. He lost consciousness 3 hours before his death, and died without agony, so imperceptibly that Ye. A. Tretyakova, whose hand he convulsively grabbed, did not know for a long time whether he was alive or already dead. His illness was: tuberculosis in the intestines. According to the local doctor, it was madness to send him abroad. There will be a funeral service tomorrow morning. I still haven't set a date for my departure, but I think I'll be leaving soon. Write to me at least a short note to the Hôtel St. Petersburg in Berlin, where I'll be staying for a day, approximately around 20th March. I kiss you hard! I awfully want to see you. P. Tchaikovsky