Letter 2070

Tchaikovsky Research
Date 27 July/8 August 1882
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Kamenka
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 798)
Publication П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 78–80
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 174–175

Text

Russian text
(original)
Каменка
27 июля 1882

Дорогой, милый друг!

Вчера я приехал в Каменку вместе с братом Модестом и его воспитанником. На первых порах пришлось испытать сильнейшее огорчение и тревогу, — хотя, к счастью, теперь начинаем все успокаиваться. За 3 дня до моего приезда племянник мой Володя, мой любимец, чудный ребёнок, упал с крыши большого недостроенного дома и только каким-то чудом не умер на месте. Он лазил туда вместе со своим двоюродным братом искать гнёзд голубиных, и когда случилось падение, то он, не будучи в силах встать, просил своего товарища принести воды и никому не говорить, дабы не испугать Мамы. Когда пришли на место, где он лежал, то застали его без чувств и без сознания, — но целым, без всякого повреждения, хотя всё тело в синяках. В продолжение 3 суток он был в очень опасном положении, так как доктор ожидал воспаления в мозгу. Благодаря множеству пиявок и льду удалось предотвратить беду, и теперь, несмотря на столь сильную слабость, что, когда я пришёл к нему, он только мог улыбнуться и не в силах был сказать ни одного слова, — он вне опасности; по крайней мере, доктор на это надеется. Бедный мальчик проявил столько ангельской доброты, столько любви к родителям, — что мы все без слез не можем говорить о нем. Не могу Вам передать, как я был испуган и поражён этим происшествием, а также, как теперь я счастлив, что можно быть почти уверенным в благополучном исходе. Сестра моя воротилась в Каменку как раз накануне этого случая, и Вы можете себе представить, друг мой, как она была потрясена!

Сыновья Ваши оставили здесь такое по себе отрадное воспоминание, что не проходит 5 минут, чтобы о них не говорили. Конца нет воспоминаниям о тысяче разных весёлых происшествий, сопряжённых с их пребыванием здесь. Все очарованы их чудным характером, милою непринуждённостью их обращения, весёлостью, которую они вносили в препровождение каждого часа, проведённого здесь. Разумеется, одни предпочитают Колю, другие Сашу (замечательно, что Тася питает восторженную симпатию к последнему), — но несомненно то, что оба всех их совершенно очаровали. Таня говорила мне, что всего более её трогает в сыновьях Ваших их безграничная любовь к Вам. Я очень, очень радуюсь этому впечатлению, произведённому Колей и Сашей.

В Праге дают мою «Орлеанскую Деву». Сестра моя на возвратном пути из Карлсбада останавливалась на один день в этом городе и слышала «Деву». Судя по её подробному рассказу, видно, что опера обставлена довольно бедно, — но очень старательно и добросовестно. Певцы, хоры, оркестр, костюмы, танцы всё это не превосходит уровня посредственности. Но в общем впечатление приятное.

Мне кажется, что я теперь останусь некоторое время в Каменке. Мне хочется окончить здесь эскизы оперы и уж потом, осенью, уехать через Москву за границу, с тем чтобы там заняться инструментовкой оперы.

Бедный Модест всё не может поправиться. Здешний доктор сегодня его осматривал и предпринимает какое-то новое лечение.

Будьте здоровы, дорогая моя! Ради Бога, не трудите Вашу больную руку, не пишите мне сами, — убедительно прошу Вас о том.

Ваш П. Чайковский