Letter 2217

Date	4/16 February 1883
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 55–56
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж 4 февраля Милый Толичка! Сегодня, 4 февраля, депеши от тебя нет, и, признаюсь, я начинаю беспокоиться. Воображаю, какие ты ужасные дни перенёс в ожидании разрешения? Эта неизвестность убийственна. Жду депеши с минуту на минуту. В прошлое воскресенье, 30 января, мы отвезли Таню в maison de santé. Первое впечатление было очень тяжёлое: во 1-х, жалко её было отдавать в чужой дом; а, во 2-х, самый дом несимпатичен: довольно грязно, комната крошечная, и страшный беспорядок, так что мы едва добились, чтобы ей принесли воды и дров! Потом, разумеется, все вошло в более или менее определенный порядок и жить оказалось сносно, и нужно отдать справедливость Тане, эти маленькие неприятности она переносит очень терпеливо. С следующего дня началось уменьшение морфинной дозы, а во вторник я имел случай узнать, до какой степени ужасна эта привычка к морфину. Только оттого, что ей уменьшили какую-нибудь 40-ю часть прежней дозы, она была целый день в самом ужасном состоянии, теряла сознание, металась, кричала, молила об морфине и т. д. Было ужасно смотреть на неё. Но благодаря разным вспомогательным средствам на другой день ей стало легче, а вчера и сегодня она совершенно здорова, так что вчера мы гуляли, и они были очень веселы, а сегодня Модест нашёл её совершенно довольной и здоровьем, и помещением, и докторами, и уходом. Сегодня вечером начнётся новое уменьшение морфина и, вероятно, опять ей придётся очень страдать, но все [же] понемножку она будет привыкать к его лишению и наконец совсем отвыкнет. Только увы — это будет не так скоро, как я думал. Вероятно ещё месяца 2 или даже 3 она проведёт в maison de santé. Но во всяком случае месяца через 1½ она будет в таком уже хорошем состоянии, что не только Модеста, но и меня не будет нужно, а достаточно будет, чтобы кто-нибудь за ней приехал и отвёз в Каменку. Впрочем увидим. Леве ты об этом ничего не говори. Вообще Леву и Сашу нужно всячески успокаивать, ибо, находясь в разлуке с дочерью, они склонны вообразить всяческие ужасы. Анатоша! Над[ежда] Фил[аретовна] предлагает нанять для меня и устроить какой-то прелестный домик в нескольких вёрстах от её имения. Признаюсь, что ужасно хочется принять её предложение, особенно ввиду, что летом у меня денег вовсе не будет, ибо Париж обойдётся страшно дорого. Однако ж я отвечал, что уже поручил тебе нанять для меня помещение. Но нельзя ли все это примирить. Не можете ли выискать себе дачи вблизи Подольска? Я начал теперь по вечерам сидеть дома, надоело шляться, и это превосходно, ибо успеваю и поработать и почитать. Будь здоров, голубчик. Самые нежные объятия милой Паничке. Твой

Paris 4 February Dear Tolichka! Today, 4 February, there has been no dispatch from you, and I confess that I'm starting to worry. I can only imagine the awful days you've endured while waiting for a decision! The not knowing is killing me. I'm expecting a dispatch at any moment. Last Sunday, 30 January, we took Tanya to the maison de santé. It produced a very difficult first impression: firstly, it was sad to leave her in someone else's house, and, secondly, the house itself is unsympathetic: quite dirty, the room is tiny, and in a terrible mess, such that we barely managed to obtain her water and firewood. Then, of course, everything fell into a more or less regular routine, and life turned out to be bearable, and we must give Tanya her dues that she bears these little troubles most patiently. The next day the morphine dose started to be reduced, and on Tuesday I had the chance to find out how awful this morphine habit is. Just because they reduced her to something like a 40th part of the previous dose, she was in the most awful state all day long, losing consciousness, thrashing about, screaming, begging for morphine, etc. It was awful to watch her. But thanks to various auxiliary means, the next day she felt better, and yesterday and today she is completely well, such that yesterday we walked very cheerfully, and today Modest found her perfectly content with her health, the room, the doctors, and her care. Tonight they will begin to further reduce her morphine, and she will probably have to suffer very much again, but she will gradually become used to being deprived of it, and eventually wean herself off it altogether. But alas, this won't be as soon as I thought. She will probably spend another 2 or even 3 months in the maison de santé. But in any case, in 1½ months she'll be well enough that not only Modest but also I won't be needed, and it will be sufficient for someone to come for her and bring her to Kamenka. Anyway, we'll see. Don't say anything to Lev about this. Generally, Lev and Sasha need to be reassured in every possible way, because finding themselves separate from their daughter, they tend to imagine all sorts of horrors. Anatosha! Nadezhda Filaretovna has offered to rent and arrange for me some charming house a few versts from her estate. I confess that I awfully want to accept her offer, especially in view of the fact that I won't have any money at all in the summer, because Paris is turning out to be terribly expensive. However, I replied that I'd already told you to rent a room for me. But can all this be resolved? Couldn't you find a dacha for me near Podolsk? I've now started sitting at home in the evenings; I'm fed up with wandering around, and this is excellent, because I have the time for both working and reading. Keep well, golubchik. The most tender hugs to dear Panichka. Yours