Letter 2261

Tchaikovsky Research
Date 13/25 April 1883
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Paris
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1693)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 583 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 117–118

Text

Russian text
(original)
Париж
13/25 апр[еля]
10 час[ов] вечер[а]

Я прямо из Champs Elysées. Меня интересовало: неужели в этот страшный холод Cafés-Chantantes открыты. Оказались открыты, и я вошёл в «Ambassadeurs». Было разумеется, очень мало публики, да и та разумеется, очень мало публики, да и та больше скандалила и острила. Один господин громко требовал une chaufferette. У артистов и артисток во время пения пар валил клубом изо рта. Каков климат? Вчера утром, во-первых, спустилась какая-то жёлтая мгла, какой я в жизни не видал. Буквально нельзя было несколько времени (минут 15) ни читать, ни писать; потом повалил снег. Сегодня опять был снег пополам с дождям. Всё-таки я и вчера, и сегодня ходил к Тане, ту да и назад пешком. Вчера Таня была здорова и весела, но в каком-то преувеличенно нервном и неестественном расположении духа, так что все время то краснела, то бледнела, вообще, будучи здоровой, внушала опасение, что это не надолго. Так и случилось; всю ночь не спала, и сегодня, когда я пришёл, меня к ней не пустили, а потом пришла в свою комнату (где я долго один ждал) Лизав[ета] Мих[айловна], очень сконфуженная и как бы огорчённая. На вопрос: «Что такое?» — отвечала, что Тат[ьяна] Льв[овна] плохо спала, не в духе, требует лишнего морфина и объявила, что никого не желает видеть и что не намерена торопиться одеваться из-за меня, — точно будто я этого просил? Так я и не видел её. Из дальнейших расспросов Лиз[аветы] Мих[айловны] я понял, почему Таня так расстроена. У неё на животе, как это нередко бывает в известных обстоятельствах, образовались громадные трещины сине-красного цвета, и она боится, что это так останется. А впрочем, особенного ничего нет и все по-старому. Таня вчера просила денег, и я сегодня принёс ей. Из всех наших сумм у меня теперь осталось всего 1000 фр[анков]. Сейчас буду телеграфировать Юргенсону о присылке депешей 2500 фр[анков], т. е. 1000 р[ублей]. Но это последний мой ресурс; — что я буду делать, если и этого не хватит? не знаю, а вероятно, не хватит. Единственно, что меня здесь поддерживает и мирит с невзгодой, — это что я скоро, кажется, кончу совсем мою оперу. Получил сегодня письмо от Annette: какая она, ей Богу, милая и какие милые письма пишет! Ах! Будь хорошая погода, можно было бы примириться со многим, — но это бесконечная па кость доводит до отчаяния. Обедаю все эти дни в «Europeen», — больше никуда не хочется. Когда-то я буду свободен? Но как хорошо, что ты уехал. Беляры всё про тебя спрашивают — милейшие люди.

Целую, обнимаю.

П. Чайковский