Letter 2562

Date	1/13 October–3/15 October 1884
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Pleshcheyevo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 913)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 665–666 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 316–317 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 453–454

Text

Russian text (original)

Плещеево 1 окт[ября] 1884 г[ода] Милый, дорогой друг! Наступили последние дни моего пребывания в Плещееве; меня зовут в Петербург и Дирекция театров и Модест, который по поводу своей пьесы нуждается в свидании со мной. Я уезжаю отсюда в четверг 4-го числа, прямо в Петербург. Я не только ни разу не ездил в Москву с тех пор, как был там ещё во время Вашего пребывания, не только никто у меня не был, но даже, вследствие какого-то непонятного недоразумения или неисправности почты, не имею оттуда никаких известий, а издатель мой, Юргенсон, ещё две недели тому назад возвестивший, что высылает мне корректуру моей сюиты, — не присылает ровно ничего, а на мои запросы, почему это, не отвечает. Не знаю, что это означает, но так как все свои работы я кончил, а новых начинать не хочется, то в последние дни; я предаюсь полному отдохновению. Очень много читаю, очень много играю, брожу по окрестностям (которые мне всё более и более нравятся) или по дому, более, чем когда-либо, наслаждаюсь одиночеством и тишиной и более, чем когда-либо, мечтаю поселиться навсегда в деревне. Погода испортилась; уже два дня сряду идёт дождь. Признаться, я не особенно сокрушаюсь об этом. С тех пор, как себя помню, у меня всегда была какая-то болезненная любовь к осенней хмурой погоде, к пожелтелым и обнажённым деревьям, к своеобразно прелестному осеннему пейзажу. Я прочёл у Вас огромное число книг, особенно перечёл много из старых русских беллетристов, причём я заметил в себе, что насколько окрепла во мне склонность к Льву Толстому, настолько я заметно охладел к Тургеневу. Почему это? — не могу отдать себе отчёта. Я прочёл здесь также «Вильгельма Мейстера» Гёте, которого прежде не знал. Величайшее наслаждение доставляет мне Ваша фисгармония. Ничего лучшего в этом роде я не видывал. Случается, что я засяду и до того увлекусь красотой некоторых регистров и разными их комбинациями, что не имею силы оторваться, по[ка] Алексей не позовёт меня обедать или ужинать. 3 октября Последний вечер провожу я в Плещееве и ощущаю грусть вместе с страхом. После месяца полного уединения не так то легко очутиться в омуте петербургской жизни. Сегодня я привёл в порядок все книжные и нотные шкалы, т. е. возвратил и поставил на своё место всё, что брал из них. Вообще совесть моя совершенно спокойна относительно полнейшей целости всех вещей Ваших, за исключением одного проступка, в коем каюсь. Однажды ночью я хотел завести большие часы, висящие в моей спальне (они остановились, а я ужасно люблю ночью тик-так в часах), и так усердно вертел ключом, что гиря с треском свалилась, и часы требуют основательной починки. Алексей, которого я сейчас призывал, утверждает, что он с своей стороны тоже никакой ломки и порчи не произвёл. Я очень благодарен Ромашкину за его услуги и усердие. Приношу Вам, бесценный, дорогой друг, самую горячую благодарность за то, что приютили меня в Плещееве, о котором я сохраню самое приятное воспоминание. Как часто в Петербурге я буду мысленно переноситься в этот тихий, милый дом. Благодарю ещё и ещё раз. Адресую в Poste restante. Будьте здоровы, дорогая моя, дай Бог Вам всякого благополучия. Ваш П. Чайковский