Letter 3665

Date	10/22 September 1888
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Frolovskoye
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2110)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 342 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 529–530

Text

Russian text (original)

10 сент[ября 18]88 с[ело] Фроловское Дорогая Юлия Петровна! Вчера получил «Змеёныш» и, разумеется, немедленно прочитал. Боюсь пересолить (вследствие крайнего удовольствия видеть новое подтверждение моей безусловной веры в Ваш талант), как в прошлом году, свои похвалы, но клянусь Вам честью, что по-моему, пиэса Ваша мне ужасно нравится и что, будь я директор театра, я бы немедленно велел её поставить. Есть что-то свежее и оригинальное в Ваших литературных попытках. Не то чтобы лица Вашей пиэсы были новыми литературными типами. Валя напоминает героинь английских романов 40-х годов; 3ина тоже не новость; сенатор похож на кн[язя] Тугоуховского и т. д. Но в манере, в языке есть что-то, чего человеку без таланта не выдумать. Напр[имер]: как прелестна форма, в которой Валя высказывает Григорию свою любовь! И многое другое. Но не буду вдаваться в подробную критику, ибо, как всегда, спешу. Вы хорошо сделали, что назвали свою пиэсу сценами; это обезоруживает критика, который захотел бы искать цельной и безупречной по форме комедии. Вы написали именно сцены, но сцены эти очень живы и, по-моему, очень хорошо приноровлены к театру. Особенное впечатление при исполнении будет производить третий акт. В Петербурге есть прелестная актриса для роли Вали — Ильинская. Вообще, я думаю начать с Петербурга. План действий такой: я бросаюсь прямо dans la gueule du lion, т. е. отсылаю пиэсу к могущественнейшему театральному заправиле: Погожеву — и поручаю её его заботам, причём открою ему секрет — кто автор. Кроме его и Всеволожского, никто не должен знать. И тот, и другой очень ко мне благоволят, а главное (entre nous) очень не любят И[пполита] В[асильевича]. Одним словом, будьте покойны, я сделаю все, что можно, чтобы «Змеёныш» был дан, и я надеюсь, что пиэса эта будет модною. Теперь позвольте Вас опять побранить. Когда же Вы пере станете доводить себя до болезни вечными помышлениями об И[пполите] В[асильевиче] и о том, как он старается унизить Вас в глазах того или другого лица. Да не все ли Вам, равно, раз что Вы с ним разошлись! Люди, которые, подобно мне, одарены чутьём, отлично знают, что такое И[пполит В[асильевич] и что такое Вы. А об том, как думает о Вас человек, способный Кашперовщину принимать как нечто серьёзное, а не как нечто омерзительно пошлое и недостойное внимания, — Вам и думать нечего. От И[пполита] В[асильевича] нужно Вам одно: чтобы он давал Вам средства на содержание его детей (без детей, конечно, Вы бы обошлись без него), — и больше ровно ничего. А ещё лучше, если даже и денег от И[пполита] В[асильевича] Вам не будет нужно. А для сего нужно эксплуатировать Ваш серьёзный талант. А для того чтобы писать, нужно быть здоровой. А чтобы быть здоровой, нужно раз навсегда уметь стать выше всех тех дрязг, которые 'Имеют свойства расстраивать Вас и доводить до болезни. Простите за все эти а и за мою мораль. Но ведь она внушена искреннейшим сочувствием и желанием Вам блага. Будьте здоровы! Конечно, я буду держать Вас au courant всего, что будет происходить с «Змеёнышем». Ваш, П. Чайковский