Letter 491

Tchaikovsky Research
Date 8/20 August 1876
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Vienna
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1463)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 494–495 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 251–252
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 111–112 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 64–65 (abridged)
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 109–110 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Вена
20/8 августа.

Не знаю почему, но мне кажется, что ты в ту минуту, как я пишу, уже не находишься в Палавасе. Адресую в Лион—все равно ведь ты уже скоро там будешь!

Байрейт оставил мне тяжёлое воспоминание, хотя для моего артистического самолюбия там произошло многое для меня лестное. Оказалось, что я совсем не так мало известен в Германии и других заграницах, как я думал. Тяжёлое это воспоминание потому, что суета там была все время неописанная. Наконец, в четверг все кончилось и с последними аккордами «Гибели богов» я почувствовал как бы освобождение от плена. Может быть, «Нибелунги» очень великое произведение, но уж наверное скучнее и растянутее этой канители ещё никогда ничего не было. Нагромождение самых сложных и изысканных гармоний, бесцветность всего, что поётся на сцене, бесконечно длинные диалоги, темнота кромешная в театре, отсутствие интереса и поэтичности в сюжете, — всё это утомляет нервы до последней степени. Итак, вот чего добивается реформа Вагнера? Прежде людей старались восхищать музыкой, — теперь их терзают и утомляют. Разумеется, есть чудные подробности, — но все вместе убийственно скучно!!! *.

На другой день после «Гибели богов» все разъехались (из наших) за исключением Лароша, который остался на вторую серию. Ларош в ужасно нервном состоянии и па временам казался мне сумасшедшим. Он сидит без денег, и хотя Руб[инштейн] и я ему дали по 100 марок, но этого ему мало. Из Байрейта я поехал в Нюренберг, где провёл почти сутки, чтоб написать корреспонденцию в «Р[усские] В[едомости]», которую и окончил благополучно. Что за прелесть этот Нюрнберг! Сегодня утром приехал в Вену, завтра еду в Вербовку.

Как я рад, что мы снялись в Монпелье! Тыне поверишь, как мне приятно взирать на наш Квартет и вспоминать все подробности совместного пребывания. Когда я вспоминаю тебя, то не иначе, как в твоём голубом сюртучке в плетёных туфлях с книгой под мышкой, зонтиком и Колей, которого ты тащишь по песку за руку. Мне очень недостаёт известий об вас! В Байрейте я получил только одно письмо! Верно, получу от тебя письмо в Вербовке! Целую тебя крепко, милый Модя! Поцелуй от меня Колю в глазки, и в ладонь! Ах, как я люблю это ребёнка! Обнимаю. Фофе Кланяйся.

П. Чайковский


* Во сколько тысяч крат мне милее балет «Сильвия»!!!