Letter 732

Date	17/29 January 1878
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	San Remo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3116)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 167–168 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 55–56 To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 146–147 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

29/17 янв[аря] 1878 г[ода] Сан-Ремо Дорогая Надежда Филаретовна! По непостижимой для меня причине только сегодня получил я письмо Ваше, адресованное в Венецию и написанное 17 дек[абря]. Мне это очень досадно, ибо Вы, вероятно, удивлялись, почему я не отвечаю Вам на вопросы, находящиеся в этом письме. Тороплюсь сейчас ответить Вам на эти вопросы. Вы спрашиваете, не могу ли я Вам объяснить, почему сыновья Ваши учатся теперь хуже, чем в приготовительном классе. Прежде всего я спешу Вас успокоить. Во-первых, быть во 2-ом десятке ещё не значит худо учиться. А что они не попали в 1-ый десяток, это в младшем курсе не имеет большого значения, особенно в 7-ом классе. Здесь учителя ещё не вполне ознакомились с мальчиками и очень часто мало способных зубряшек или низко кланяющихся выскочек принимают за лучших учеников. Часто случается, что мальчик добросовестный и умный лишён способности к одному какому-нибудь предмету, напр[имер], к математике, и этот один предмет мешает общему результату. Словом, тут много ничтожных и второстепенных обстоятельств влияют на место в классе. Если бы сыновья Ваши с первых годов своего учения обнаружили бы особенное отвращение к учению или оказали бы полную неспособность, то в таком случае можно было бы тревожиться; но если этого нет, то будьте за них покойны. Пока они дойдут до старшего курса, многое может перемениться. Только в старших классах вполне обрисовывается личность ученика. В заключение я Вам скажу одну парадоксальность. Я лично и не желаю, чтобы Коля или Саша были первыми. Тип 1-го ученика очень несимпатичен. По большей части ими бывают те мальчики, о которых говорят, что они послушные и умные, подразумевая под послушанием безличность и приниженность, а под умом способность зубрить. По большей части эти первые ученики потом, после выпуска, исчезают в толпе посредственностей и бездарностей, и, наоборот, совершенным сюрпризом дельными людьми оказываются последние. Конечно, всего этого нельзя говорить самим мальчикам, но не следует им и выказывать огорчения и неудовольствия, если их первый неуспех не произошёл вследствие недобросовестности и лености. На остальные вопросы Вашего письма я уже отвечал в других письмах. Надежда Филаретовна! Я в ужасном беспокойстве. Во-1-х, из полученного письма Юргенсона я вижу, что он не получил высланных ему мною ещё из Венеции недавно приобретённых им вновь отысканных сочинений Глинки, которые он посылал мне отчасти для просмотра, отчасти для переводов с итальянского. Во-2-х, из письма моего ученика Танеева я вижу, что симфония моя, высланная ещё из Милана,. т. е. 29 дек[абря] нашего стиля, тоже не приехала до сих пор в Москву. Я трепещу. Сейчас отправил депеши в Венецию и в Москву. Крепко любящий Вас, П. Чайковский Вы пишете мне, чтобы я не стеснялся писать Вам часто. Я пишу Вам всегда для удовлетворения сердечной потребности. Писать только ради поддержания корреспонденции я никогда Вам не буду. Только спешная и трудная работа может помешать мне часто писать Вам. Я до сих пор со всех сторон получаю нахлобучки и выговоры за отказ от делегатства. По этому поводу я сделал много интересных психологических наблюдений.