Letter 884

Date	31 July/12 August 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1175)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 432–434 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 351–353

Text

Russian text (original)

Вербовка 31 июля Я думаю, эти дни тебе икалось, Толя! Третьего дня мы ходили пешком в Высокое, и туда Лева привёз из Каменки письма, в том числе и Саше Переслени. Прочитав его, она сделалась бледна как полотно и очень расстроена. На вопрос, в чем дело, она не хотела отвечать. На другой день утром я узнал, что она имела глупость написать Базилевскому, что ты за ней сильно ухаживаешь и что она боится за себя. Он отвечал ей очень резкими упрёками и объявил, что если будет так продолжаться, т. е. если она будет позволять ухаживать за собой, то он от неё откажется, хотя это и будет ему стоить жизни. Одним словом, письмо очень неприятное. Много было говорено о тебе. Таня была очень возмущена твоим поведением и удивлялась, что человек, читавший ей так много наставлений, поощряет кокетничанье девушки, невесты другого. Она видела какие-то твои рукопожатия в вечер спектакля. Насилу я им доказал, что ты и не думал ухаживать за Сашей; что, напротив, она за тобой ухаживала, что тебе она вовсе не нравится, что ты стеснялся её авансами и т. д. Лева тоже стоял за тебя. В конце концов твой адвокат, т. [е.] я, совершенно выиграл дело, окончившееся головомойкой, заданной сестрой Сашей Саше Переслени за легкомысленность. И в самом деле, это поистине пересленское легкомыслие. Ну, положим, кокетничала, допустим даже, что ты ухаживал, — но зачем было писать про это? У Базилевского она просила прощения и объяснила, что все это глупости. Вчера совершился отъезд. Саша с Левой тоже уехали в Киев на один день. Вчера вся Вербовка, за исключением меня и мисс Иствуд, ездила обедать [в] Каменку и провожать уезжающих. Я не ездил, ибо был нездоров. У меня сильно болела от простуды спина и был жарок. Я рад был провести денёк в полном одиночестве, и к вечеру мне стало легче, а сегодня я совсем здоров. Таня — престранная девочка. Все возвратились вчера в грустном состоянии духа, а у Натальи Андреевны даже были распухшие г лаза. Одна Таня имела весёлый вид и даже напустила на себя какую-то пересленскую шаловливость, весьма контрастировавшую с её обычным в последнее время мрачным видом. Вообще, как жаль, что она все что-то на себя напускает. Нечего сказать, ломака изрядная. Как выигрывает Саша Переслени рядом с ней, несмотря на все своё сумасшествие! Как я люблю цельные, непосредственные натуры, хотя бы и не особенно тонкие! Анна была последние дни очень грустна и нежна со всеми. M[ademois]elle Ган плакала при отъезде, — кто бы мог этого ожидать? Сегодня у нас здесь республика. Саша с Левой вернутся завтра. Я был и рад твоему последнему письму, но вместе и сердился немножко за слабохарактерность твою, приведшую тебя в омерзительное общество Ивашева. Какая в сущности дрянная скотина наш друг Ларош! Кстати, Толичка! Ты пишешь, что сидишь без денег: я было хотел тебе послать, но сообразил, что ты как-нибудь до моего приезда обойдёшься. Если нужно сейчас, то, пожалуйста, телеграфируй, и глупо будет, если ты станешь ломаться. Деньги есть. Целую тебя множество раз. Я все вожусь с корректурой «Онегина». Твой П. Чайковский Толя, займи денег у Папаши, я отдам, когда приеду. Пожалуйста, сделай это.