Letter 992

Tchaikovsky Research
Date 29 November/11 December 1878
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Florence
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2905)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 231 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 511–512
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 493–495
To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 393 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Среда  29 н[оября]
11 д[екабря]
 1878

Милый друг мой! Я сегодня был очень, очень порадован работой, которую сделал для меня Пахульский. Признаюсь, я даже не ожидал, чтобы он мог сразу вполне удачно удовлетворить всем моим требованиям. Рондо его оказалось вполне безупречной задачей. Отдельные части логически последовательно следуют одна за другой, ничего лишнего, все складно и ладно, — а в этом-то и была вся цель задачи. Нет никакого сомнения, что у него есть чутье и инстинкт формы, а это даётся очень трудно тому, кто вступает на поприще сочинителя. Искусство, с которым он сумел исполнить вполне точно все, чего я потребовал от задачи, выказывает восприимчивость музыкального организма, которая служит очень хорошим предзнаменованием.

Я сегодня беспрестанно думал о том, как Вы должны страдать от холода. Какой ужасный день! Нет ничего бесполезнее, как сожалеть о чем-либо не сделанном, но я всё-таки скажу, что Вам следовало нанять виллу не во Флоренции, а где-нибудь между Генуей и Ниццей. Флоренция удивительно хороша позже, в феврале. В прошлом году я имел счастье попасть как раз. в лучшее для неё время года. Ведь главная Ваша цель, т. е. избегнуть холода, — не достигнута. Все это я пишу на тот случай, что Вы и в будущем году проживёте эту часть года не в России. Несомненно, что разница в климате между Флоренцией и Riviera Ponente огромна и что к Вашим требованиям всего лучше подходит та сторона. Извините, дорогая моя, что-я навязываюсь Вам с советами и бесплодными сожалениями. Впрочем, в Вене Вы будете меньше страдать от холода; там в хороших отелях отопление отличное.

Я получил письмо от Модеста. Бедный мой повествователь повергнут в отчаяние. Ларош, с которым он очень дружен и который в его глазах литературный авторитет, пристал к Модесту, чтобы он прочёл ему повесть. Повесть была прочтена, и Ларош раскритиковал её в пух и прах, так что Модест не хочет кончать. Я написал ему, чтобы он во что бы то ни стало кончил. И Ларош не отрицает в нем таланта, а что первый труд не вполне удачен, так это неудивительно. Но ничего нет хуже, как поддаваться недоверию к себе и оставлять неоконченным хотя бы и относительно слабое сочинение. Со стороны Лароша это просто безжалостно и бестактно. Я не менее Лароша чувствовал многие недостатки Модестиной повести и в особенности растянутость. Но нужно было, сделавши замечание, всё-таки поощрить. Но, будучи критиком по профессии, он счёл долгом отщёлкать бедного новичка. Меня это ужасно сердит. А от Анатоля писем нет. Ах, друг мой, до какой степени верно все, что Вы мне сказали о нем в последний раз! Из письма Модеста я вижу, что он здоров и весел, — следовательно, я всё-таки спокоен на его счёт. Будьте здоровы, дорогая моя.

Ваш П. Чайковский

Р. S. Я и забыл сказать про то, что концерт Lalо мы с Пахульским сыграли и что хотя я остаюсь при прежнем мнении (только сожалея об излишней резкости выражений), но, подобно Вам, начинаю, по мере ближайшего ознакомления, любить его. Ради его милых качеств я сегодня снисходительнее отнёсся к недостаткам. Впрочем, это относится только к первой части. Andante мне вовсе не нравится, а финал, при исполнении с оркестром, должен иметь не мало юмора и пикантности. (Последнее слово очень противно, но как подыскать подходящее русское выражение?)

Клавираусцуг финала сюиты готов, но так как он написан партитурой и так как я не хочу посылать его Вам отдельно, то подожду, пока готовы будут одна или две другие части, которые всё-таки придётся сначала отдать переписать. Всего вероятнее, что я просто попрошу Пахульского отдать в Вене переписать моё маранье и оригинал послать к Юргенсону. Наученный горьким опытом симфонии, я хочу на этот раз, чтобы клавираусцуг был готов в одно время с партитурой, так чтобы ко времени исполнения сюиты он уже был напечатан.


Четверг, утром

Настоящая зима. Мне досадно за Вас, мой бедный, зябкий друг! Я не боюсь холода, — на мои нервы он хорошо действует и в особенности очень благоприятно влияет на сон. Сейчас принимаюсь за переложение 4-ой части.

Ваш, П. Чайковский

Алексей с этим письмом шёл к Вам, но встретил Ивана Васильева с Вашим. Я буду отвечать на Ваше письмо вечером, мой бесконечно милый друг.