Letter 1165

Date	28 April/10 May 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1230)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 557–558 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 188–189

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 28 апр[еля] 1879 Милый мой Толя! Давно что-то нет от тебя известий. С нетерпением жду их. У нас здесь все благополучно. Поверишь ли ты, что Саша, которая неделю тому назад приехала сюда больная н изнеможённая, — сегодня едет на свадьбу и бал к Трипольским. Теперь идут деятельные приготовления. Обе они, т. е. Саша и Таня, надевают те платья, в которых они красовались в Дворянском собрании. Трипольские были с Сашей почему-то в ссоре, но к свадьбе им, вероятно, понадобились эффектные дамы, и вот пошли письма с испрашиванием прощения, с визитами и т. д. Ну, словом, нельзя было отказать, да кстати Тане захотелось блеснуть своими красивыми чертами и туалетам. Я вчера и третьего дня слегка прихворнул и, может быть, разболелся бы довольно серьёзно, если бы не перемогался. Теперь совсем хорошо. Но, боже, какая сегодня ужасная погода, совсем настоящая каменская. Ветер дует с таким усердием, как будто, получает за эта огромное жалованье, окна трещат, влетает пыль и садится на все предметы, находящиеся в моей комнате, начиная с носа и кончая чудным букетам ландышей, красующимся у меня на столе. Ландыши эти мы срывали вчера в Тарапуне, куда ездили с чаем. Я невыразима наслаждался, несмотря на лихорадочный озноб и ломоту в членах. Нат[алия] Андр[еевна] ставила и раздувала самовар, мы лежали, вдыхая в себя аромат леса и только что созревших ландышей. Я думаю, что нет более идеальной формы благополучия, как быть в хороший день в лесу и пить чай, лёжа на траве. Рождение моё сопровождалось некоторым торжеством, т. е. едой пельменей и поездкой в Тростянку. Тростянка — единственная прогулка, которая мирит меня с каменским местоположением. Почти каждый день я там бываю. Если б её не было, то мне кажется, что я не мог бы жить летом в Каменке. Ведь в лес ездят редко, а для меня день без леса, — не день, а скука. Зато мне очень хорошо и удобно в моей здешней квартирке. Особенно вечером, когда зажгу лампу и сижу с книгой на диване, — она очень уютна. Днём она слишком доступна для Мити, Коли и вообще детей, которых я обожаю, но которые иногда нарушают мои занятия. Ах, Толичка! Если б ты знал, что такое Юрий! Он решительно не поддаётся никакому описанию. Это такая оригинальная прелесть, такой невероятный юмор! Целый день он проделывает разные штуки и говорит вещи, от которых я иногда надрываюсь с хохоту. Вместе с тем он красоты необычайной! Но он не мешает нисколько Бобику производить обычное обаятельное впечатление. Бобик — маленький поэт. Он целый день рвёт цветы, восхищается цветами, солнцем, птичками. Модест остаётся здесь ещё до начала мая. Коля очень мил. Отчего ты насплетничал Ал[ине] Ив[ановне], что будто я жаловался на дурное поведение Коли? Напротив, он стал необыкновенно мил и нисколько не соусничает. Целую множество раз. Твой, П. Чайковский

Kamenka 28 April 1879 My dear Tolya! I haven't heard any news from you in ages. I'm looking forward to it. We are all well here. Would you believe that Sasha, who came here a week ago ill and exhausted, is going to the Tripolskys' wedding and ball today? Vigorous preparations are going on now. Both of them, i.e. Sasha and Tanya are putting on the dresses they wore at the Assembly of the Nobility. The Tripolskys had some sort of falling out with Sasha, but they probably needed striking ladies for the wedding, and so letters were sent asking for forgiveness, with visits, etc. Well, in short, it was impossible to refuse, and anyway, Tanya wanted to show off her beautiful features and clothes. Both yesterday and the day before, I was slightly feverish and might have taken quite seriously ill, had I not kept going. Now I'm altogether well. But, God, how awful the weather is today, altogether truly Kamenkan. The wind is blowing with such zeal, as if it were receiving an enormous salary for it, the windows rattle, dust flies in and settles on all the objects in my room, starting from my nose and ending with the wonderful bouquets of lilies of the valley adorning my table. We picked these lilies of the valley yesterday in Tarapun, where we went with tea. I enjoyed it immeasurably, despite the feverish chills and aches in my limbs. Natalya Andreyevna lit and fanned the samovar, and we lay there, taking in the aroma of the woods and the newly flowering lilies of the valley. I think that there's no more ideal form of well-being than being in the forest on a fine day and drinking tea, lying on the grass. My birthday was accompanied by something of celebration, i.e. eating dumplings and a trip to Trostyanka. Trostyanka is the only walk that reconciles me to the Kamenkan environment. I'm there almost every day. Were it not for that, I don't think that I could live at Kamenka in the summer. After all, people seldom go to the woods — but for me a day without the woods isn't a day, but boredom. But I feel very good and comfortable in my apartment here. Especially in the evening, when I light the lamp and sit with a book on the divan, it's very cosy. During the day I'm too accessible for Mitya, Kolya and the children in general, whom I adore, but who sometimes disrupt my activities. Ah, Tolichka! If only you could see Yury! He absolutely defies any sort of description. He has such original charm, such incredible humour! All day long he does and says things that sometimes cause me to burst out laughing. At the same time he is extraordinarily beautiful! But that doesn't prevent Bobik from making his usual charming impression. Bobik is a little poet. He picks flowers all day long, admires the flowers, the sun, and the birds. Modest is staying here until the beginning of May. Kolya is very sweet. Why did you gossip to Alina Ivanovna as if I'd been complaining about Kolya's bad behaviour? On the contrary, he's become exceptionally sweet and not in the least cheeky. I kiss you many times. Yours, P. Tchaikovsky