Letter 354

Date	18/30 June 1874
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Nizy
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 36, л. 56–57)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 439–440 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 205–206 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 90 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 358–359 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 88 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

18 июня 1874 г[ода] Низы Ты мне написал письмо ещё месяц тому назад, и оно получено мною в Москве, а я доселе не отвечал. Это оттого, что жизнь здесь так установилась, что для корреспонденции (вообще для меня тягостной) не хватает места. Во-первых, я пью карлсбадскне воды, а во-вторых, я осмеливаюсь, в противность твоим советам, всё-таки сочинять «Вакулу». Порядок такой: встаю в 6½, пью 5 стаканов воды, начиная с 7 часов; в 9 чай, от чая до 12 часов чтение и игра на фортепьяно (преимущественно Шумана); в 12 ч[асов] завтрак, от 12 до 3 занятия, т. е. сочинение «Вакулы»; от 3-х до 5-ти первая партия в безиг (к которому я очень пристрастился), потом купанье и обед; после обеда одиночная прогулка, продолжающаяся около двух часов; затем сиденье на крылечке; в 9 часов чай и после того немедленно вторая партия в безиг, а в 11 или 11½ отхождение ко сну. Порядок этот без всяких существенных изменений исполняется вот уже две недели. Мы живём с глазу на глаз; иногда приезжает доктор или один из братьев Н[иколая] Д[мнтриевча]. Я чрезвычайно доволен этим образом жизни и жду от него, в совокупности с водами, большой пользы для своего здоровья. В последнее время гармоническое течение жизни и мирное прохождение оной несколько нарушено пребыванием здесь (к счастью, кратковременным) Савельева, младшего сына знаменитой Julie. Этот молодой человек с утра до вечера отрицает авторитеты, ниспровергает эстетику, пристаёт ко мне с рассуждениями о музыке, причём намекает, что ни в грош меня не ставит, ругает Бетховена и Шумана, словом, с необыкновенно фразистою самонадеянностью трактует обо всем и приводит меня в ярость. J'ai pris le parti de ne pas разговаривать с ним. Как только заговорит, я ухожу или упорно молчу. Впрочем, уезжает завтра. Нередко с Н[иколаем] Д[митриевичем] вспоминаем тебя; он велит передать тебе, что сердится и не будет писать, пока ты не напишешь. А ты и в самом деле напиши, как ты живёшь, как Ваши отношения с Толей, думаешь ли приехать в Низы и т. д. Здесь со мной находится Алёшка, и я очень рад, что его взял; премилое и преуслужливое создание. Напиши мне также, где Леля? Скажи ему, что на станции в Курске я познакомился с губернаторшей и почтил в ней рождшую того, кто ему мил. Толе я напишу позднее; обоих Вас я прижимаю к своему братскому сердцу и остаюсь, П. Чайковский Непременно, милый Модя, напиши сюда.

18 June 1874 г[ода] Nizy You wrote me a letter last month, and I received it in Moscow, but I haven't replied yet. This is because life here is so organised that there's insufficient room for correspondence (which is generally a burden to me). Firstly, I've been drinking Carlsbad water, and secondly, I have ventured, contrary to your advice, to compose "Vakula" all the same. My routine is thus: I rise at 6.30, drink 5 glasses of the water, starting from 7 o'clock; tea at 9, then after tea until 12 o'clock, I read and play the piano (predominantly Schumann); lunch is at 12 o'clock, I work between 12 and 3, i.e. composing "Vakula"; from 3 until 5 is the first game of bezique (to which I've become very addicted), then swimming and dinner; after dinner, a solo walk, lasting around two hours; then I sit on the porch; tea is at 9 o'clock, immediately followed by a second game of bezique, and I go to sleep at 11 or 11.30. This routine has been followed without any significant changes for two weeks now. We're living eye to eye; sometimes a doctor or one of Nikolay Dmitryevich's brothers comes. I'm extremely content with this way of life, and anticipate great benefits for my health from a combination of this and drinking the waters. Recently, the harmonious flow of life and its peaceful course have been somewhat disrupted by the (fortunately brief) visit here of Savelyov, the youngest son of the famous Julie. From morning to evening this young man defies authority, subverts aesthetics, pesters me with pronouncements about music, hinting that he doesn't give a damn about me, scolds Beethoven and Schumann, and in short, he expounds on everything with exceptionally phrased arrogance, and enrages me. J'ai pris le parti de ne pas talking with him. As soon as he speaks, I leave or remain stubbornly silent. Anyway, he's leaving tomorrow. Nikolay Dmitryevich and I remember you quite often; he instructs me to tell you that he is angry, and won't write until you write. And will you actually write about how you're living, your relations with Tolya, whether you're thinking of coming to Nizy, etc. Alyoshka is here with me, and I'm very glad that I took him on; he's a most sweet and obliging creature. Also write to me about where Lyolya is? Tell him that at the station in Kursk I met the governor's wife, and she had the honour to give birth to one who is dear to him. I'll write to Tolya later; I press you both to my brotherly heart and remain, P. Tchaikovsky Be sure to write here, dear Modya.