Letter 856

Date	15/27 June 1878
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1498)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 423–424 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 171 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 302–303 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 168–169 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 15 июня Модя! Мы приехали сюда 3-го дня. Я подъезжал к Каменке с удовольствием. Несмотря на все её недостатки, всё-таки я ехал домой, а в гостях как ни хорошо, но дома, как известно, лучше. Нас встретили Анна и Вера и тотчас же обдали мои приятные ощущения ведром холодной воды. Они сообщили нам, что Саша очень больна. У неё припадок её обычной болезни, но в сильнейшей степени, так что уж несколько дней сильнейшие страдания не прекращаются и только морфин несколько облегчал её. Приехали домой. Лева ходит как тень, худой и бледный. Тишина мёртвая. На секунду появилась бледная Таня и, даже не обратив на нас ни малейшего внимания, шепнула: «припарку», и тотчас же исчезла. Весь этот день был ужасен. Вечером у Тани, которая не отходила от матери, несколько дней не спала и не ела, был сильнейший припадок истерики. К больной никого не пускали. Все говорили шёпотом. Словом, было грустна и тяжело. Но с ночи Саша начала чувствовать облегчение. Утром нас на секунду к ней впустили поздороваться. Затем в течение дня облегчение шло все crescendo, и вечером уже в Сашиной спальне образовался целый раут. Сегодня она en pleine convalescence. Все повеселели, Таня ожила, Ука получил позволение снова бегать и показываться во всех комнатах, вечером Лева уже ездил верхом, — ну, словом, все приняло свой обычный вид. Хатка моя прелестна вследствие массы цветов, уже вполне созревших*. Алёша, приехавши 2 днями раньше, привёл все в порядок, Вера наготовила ваз с цветами. Сегодня я уже стал заниматься, т. е. переписывать сонату. Вечером ходил гулять, но был застигнут грозой. Вот уже три дня сряду, что грозы следуют одна за другой непрерывно. Все твои письма получил и читал их с наслаждением. Твоим советом относительно. «Page d'amour» воспользуюсь впоследствии. В настоящую минуту мне романы вообще и Zola в особенности противны. У меня набралось множество всякого рода старины, и я не могу оторваться от прелестей XVIII века. Идёт речь о спектакле, и мы все не допускаем мысли, что ты не будешь в нем участвовать. В июле ты должен приехать сюда. Меня несказанно радуют твои хорошие отношения с Алиной. Модя! Как адресовать тебе, чтобы письма доходили скорее, т. е. на какую станцию железной дороги? А то я боюсь, что письма сначала попадают в Екатеринослав, потом в Ново-Московск и т. д. Обнимаю тебя несчётное число раз, а также Колю. Твой П. Чайковский * Но очень странно не видеть среди всего этого тебя и Колю!

Kamenka 15 June Modya! We came here 3 days ago. I drove up to Kamenka with pleasure. Despite all its shortcomings, I was still going home, and no matter how good it is to be a guest, home, as you know, is better. We were met by Anna and Vera, who immediately doused my pleasant feelings with a bucket of cold water. They told us that Sasha was very ill. She had an attack of her usual illness, but to a very severe extent, so that for several days there was no end to her severe suffering, and it was only somewhat alleviated by morphine. We arrive home. Lyova is like a walking shadow, thin and pale. The silence is deadly. A pale Tanya appeared for a second and, without paying even the slightest attention to us, whispered: "a poultice", and immediately disappeared. This whole day was awful. In the evening, Tanya, who hadn't left her mother's side, had not slept or eaten for several days, had a severe bout of hysteria. No one was allowed to see the patient. Everyone spoke in whispers. In short, it was grievous and difficult. But that night Sasha began to experience relief. In the morning we were allowed in for a second to say hello. Then during the course of the day, the relief continued all crescendo, and in the evening a whole reception took place in Sasha' bedroom. Today she is en pleine convalescence. Everyone's spirits were lifted, Tanya came to life, Uka received permission to run around again and show himself in all the rooms, in the evening Lyova was horse riding again — well, in short, everything took on its customary appearance. My hut is lovely, due to a mass of flowers, already in full bloom*. Alyosha, having arrived 2 days before, put everything in order, and Vera prepared a vase of flowers. Today I've already started working, i.e. copying out the sonata. In the evening I went for a walk, but I was caught in a thunderstorm. For three days in a row now there has been one storm after another, incessantly. I received all your letters and read them with pleasure. I'll take your advice regarding "Page d'amour" later. At present, I have an aversion to novels in general, and to Zola in particular. I've assembled all sorts of antiques, and I cannot tear myself away from the delights of the 18th century. There's talk about a performance, and none of us can permit the thought that you won't participate in it. You must come here in July. I'm inexpressibly glad about your good relations with Alina. Modya! How should I address you so that letters arrive more quickly, i.e. to which railway station? Otherwise I'm afraid that letters will initially end up in Yekaterinoslav, then Novo-Moskovsk, etc. I hug you countless times, and Kolya too. Yours P. Tchaikovsky * But it's very strange not to see you and Kolya in the midst of all this!