Letter 2973

Date	16/28 June 1886
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Saint Petersburg
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1816)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 367–368

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

С[анкт] Петербург 16 июня Модя! Я наконец в Петербурге. Господи, как я боялся этого путешествия! Однако оно оказалось совсем не особенно ужасно, главное благодаря тому, что повсюду у нас отделения были Жорж в первую ночь почти совсем не спал, вследствие чего и бедная Оля не спала. Но остальные 2 ночи спал отлично. Утомительно было то, что он очень живой ребёнок и что постоянно нужно его забавлять и занимать. Но зато он чрезвычайно кроток, и ни разу не было ни единой сцены с плачем и криками. Симпатичен до крайности. Ольг а выше всякой похвалы; я, впрочем, всегда чувствовал, что она из тех маленьких невзрачных женщин, у которых много силы воли и характера. Жорж вовсе не тосковал и не томился. Но по ночам иногда всхлипывал и звал «Maman» т. е. M[ada]me Auclair. Он вполне убеждён, что мы едем путешествовать в Bicêtre, и нисколько не удивлялся, что целых трое суток нужно ехать от M[ada]me Beyar (так он называет M[ada]me Беляр, которую ужасно любит) до «à la maison». Со мной он обращается повелительно, т. е. прямо отдаёт приказания, что и как делать, но во всем этом оттенок большой нежности. С Ольгой, которую он для отличия от M[ada]me Auclair называет «Petite mère» обращается очень мило. Вообще, повторяю, очаровательно милый, но страшно живой и резвый мальчик. Ольга сначала хотела одна ним возиться до будущеи зимы, и это намеренье её меня мучило и пугало, ибо я вижу, что у неё просто сил не хватит на это; но в конце пути я убедил её взять швейцарку-бонну. Встретил нас Ник[олай] Ильич, которому, видимо, Жорж очень нравится. Завтра крестины; я крестный отец. История с добытием пачпорта страшно усложнилась под конец, и был один день, когда я впал в совершенное отчаяние; но, слава Богу, благодаря Белярам, которые во всем этом деле выказали удивительное, трогательное участие, все устроилось. Но, господи, что мне пришлось исходить и избегать! Русский консул наотрез отказал вписать его в мой пачпорт, и мы достали ему французский. У commissare du quartier зачем-то нашли нужным мой рост мерить и записывать мои приметы. В Préfécture, где мы с Ж[оржем] были в один день 2 раза, мерили Жоржа. Он произвёл там фурор тем, что вдруг среди безмолвия во все горло начал петь «Марсельезу». Даже le Chef du Bureau, строгий старик, от которого все зависело, расхохотался. Знакомства в Париже у меня теперь громадные. Все советуют дать зимой audience из моих· сочинений. Прости, что пишу беспорядочно. Столько дела! Остановился я в «Европе», ибо у Коли места нет. Целую; обнимаю. Пиши, пожалуйста. Количку целую, и ми­лому Гурьеву кланяйся. П. Чайковский Я не могу поверить своему счастию! Неужели послезавтра я в Майданове буду!!!

Saint Petersburg 16 June Modya! I'm finally in Petersburg. Lord, how afraid I was of this trip. However, it turned out not to be altogether terrible, mainly due to the fact that we had separate compartments throughout. Georges had almost no sleep at all that first night, as a result of which poor Olya didn't sleep either. But on the other 2 nights we slept splendidly. It was tiring, in that he is a very lively child, and he constantly needed to be amused and occupied. But then he is extremely meek and there was never a single scene with crying and screaming. He is sympathetic to the extreme. Olga is beyond all praise; however, I always felt that she was one of those small, homely women, who have a great willpower and character. Georges didn't mope or languish at all. But at night he sometimes sobbed and called out "Maman", i.e. Madame Auclair. He is quite convinced that we are on our way to Bicêtre, and not in the least surprised that we had to travel for three whole days from Madame Beyar (as he calls Madame Beliard, whom he loves terribly), "à la maison". He behaves imperiously towards me, i.e. he directly gives orders about what to do and how to do it, but all this is done with a shade of great affection. He treats Olga, whom he calls "Petite mère" to distinguish her from Madame Auclair, very sweetly. Generally, I repeat, that he is charmingly sweet, but an awfully lively and playful boy. Olga initially wanted to look after him alone until next winter, and this intention of hers tormented and frightened me, because I see that she simply doesn't have sufficient strength for this; but by the end of the journey I convinced her to take on the Swiss bonné. We were met by Nikolay Ilyich, who seems very pleased with Georges. Tomorrow is the christening; I am the godfather. The saga of obtaining the passport became terribly complicated towards the end, and there was one day when I fell into utter despair; but thank God, thanks to the Beliards, whose involvement in this whole matter was so astonishing and touching, it all worked out. But, Lord, what I had to do and avoid doing! The Russian consul flatly refused to include him on my passport, so we obtained French one for him. For some reason the commissare du quartier found it necessary to measure my height and note down my characteristics. At the Préfécture, where I went twice with Georges on the same day, they measured Georges. He caused a furore when, in the midst of the silence, he suddenly began singing the "Marseillaise" at the top of his lungs. Even le Chef du Bureau, a stern old man on whom everything depended, burst out laughing. I now have an enormous number of acquaintances in Paris. Everyone is advising me to give an audience of my works this winter. Sorry for writing so erratically. There's so much to do! I'm staying at the "Europe" because Kolya has no room. Kisses and hugs. Please, do write. I kiss Kolichka and bow to dear Guryev. P. Tchaikovsky I cannot believe my luck! Will I really be in Maydanovo the day after tomorrow!!!