Letter 2283

Date	1/13 May 1883
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1701)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 150–151

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

1 мая Поздравляю! Хотел телеграфировать утром, да денег жалко. Сегодня наконец первый вполне хороший день и нужно отдать справедливость Парижу. Он сегодня удивительно хорош и оживлён. Это не мешало вздыхать хотя бы о прошлогоднем 1 мае, в Каменке, помнишь! Вчера (в субботу) я застал Таню в жару. Она позвала меня на минутку и сейчас же заснула, а я, поговоривши с Л[изаветой] М[ихайловной] ушёл домой. Это лёгкая молочная лихорадка. Вечером вчера я был в «Gymnase». «Le père de Martial» самая заурядная коренная французятина, которая не только не заняла меня, но все время злила. Только в 2, 3-х местах превосходная игра твоего Marais несколько оживила меня. Во время 2-го действия у меня сделался страшный припадок театрального поноса. Вообще спектакль этот не принёс мне ни малейшего удовольствия. Даже Landrol не утешал меня, точно так же, как и Pasca; у того и у другой фальшь на фальши с претензией на глубину и драматичность. Сегодня, тотчас после чая, ушёл гулять и, несмотря на чудную погоду, был сонный и не в духе. Осмотрел часть Salon; всего невозможно сразу. Многое мне очень понравилось. Таню застал в превосходном состоянии; лихорадка прошла, жару никакого, очень весела и разговорчива. Я сидел там сегодня очень долго. Она стала ко мне необыкновенно ласкова в последнее время и обнаруживает такую горесть при мысли о моем отъезде (может быть, это не столько горесть, сколько страх остаться без мужской протекции,) что я начинаю бояться даже заговаривать об отъезде. Однако ж я всё-таки хочу в конце недели уехать. Пил у них чай. Отношение Тани к ребёнку для меня просто загадка; в качестве более тонкого психолога ты бы это лучше понял. Лиз[авета] Мих[айловна] говорит, что в первое время она как будто даже некоторое ожесточение выражала. Теперь она говорит о нем охотно, но видно, что ни на волос не страдает из-за него. После Тани я пошёл в Bois de Boulogne, долго ходил там и за неимением извощике до города всё-таки пешком шёл. Страшно устал. Наскоро пообедал и пишу тебе. Лягу спать рано. В среду мы едем с Лиз[аветой] Мих[айловной] к моему будущему приёмышу. Представь, что приходится где-нибудь ночевать в дороге. В один [день] нельзя съездить. До свиданья. Целую. П. Ч.

1 May Congratulations! I wanted to telegraph in the morning, but didn't have the money. At last, today is the first completely fine day, and we must give Paris its dues. It's remarkably good and lively today. This didn't stop us from sighing about 1 May last year in Kamenka — remember? Yesterday (on Saturday), I found Tanya flushed. She summoned me for a moment or two, and immediately fell asleep, and after talking with Lizaveta Mikhaylovna, I went home. This is a mild milk fever. Yesterday evening I was at the "Gymnase". "Le père de Martial" is the most commonplace French thing, which not only didn't interest me, but infuriated me the whole time. Only in 2 or 3 places did the excellent performance of your Marais revive me somewhat. During the 2nd act I had the most terrible attack of theatrical diarrhoea. The production in general didn't bring me the slightest pleasure. Even Landrol was no consolation to me, and Pasca was just the same; both of them have contrivance after contrivance, with pretensions to profundity and drama. Today, immediately after tea, I went for a stroll, and despite the wonderful weather, I was drowsy and out of sorts. I looked around part of the Salon; it's impossible to do it all at once. I was very pleased with most of it. I found Tanya in an excellent state; her fever has passed, she isn't flushed at all, and very cheerful and talkative. I sat there a very long time today. She has become unusually affectionate towards me lately, and displays such grief at the thought of my leaving (perhaps it isn't so much grief, as the fear of being left without male protection), that I'm beginning to be afraid to even talk about going. However, I want to leave at the end of the week all the same. I drank tea with them. Tanya's attitude towards the child is simply a mystery to me; as a more subtle psychologist you would understand this better. Lizaveta Mikhaylovna says that at first she was even expressing some bitterness. Now she talks about him freely, but it's clear that she doesn't give one hair for him. After Tana, I went to the Bois de Boulogne, took a long walk there, and, in the absence of a cab driver, even walked into town. I'm terribly tired. I had a quick dinner and am writing to you. I'll be going to bed early. On Wednesday, Lizaveta Mikhaylovna and I are going to see my future adopted child. Just imagine, we have to spend the night somewhere on the way. You cannot go there in a day. Until we meet. Kisses. P. T.