Letter 2481

Date	2/14 May 1884
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1742)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 310–311 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 365–366 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 306–307 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

2 мая 1884 Каменка Кончилось ли твоё недомогание? Надеюсь, что да. Твоё рождение мы праздновали тем, что дрожали весь день от холода и ветер был до того ужасен, что даже я после обеда не решился гулять, а ходил по комнате. Вообще за эти дни ничего особенного не произошло. Ландыши хотели бы расти, но холод мешает и они очень лениво расцветают. Я пишу по немножко сюиту. Чудесная форма, — но отвратительное слово. Придумай-ка, Модичка, какое-нибудь слово, могущее заменить этот бэзиковый термин. Скерцо уже написал, а теперь изобретаю обязательный вальсообразный номер. Но мне все более и более начинает казаться, что я исписался, и если не ворую у других, то у себя очень много. Бобик играет в моей здешней жизни большую роль; дружба у нас страшная, и впервые он выказывает в отношении меня сильную симпатию. Прежде он только позволял себя обожать, а теперь как будто начинает ценить моё обожание. А я действительно его обожаю, и чем дальше, тем сильнее. Ну что это за восхитительный экземпляр человеческой породы! Он беспрестанно заходит ко мне поболтать, но, однако ж, соблюдает часы моих занятий, т. е., когда я утром работаю, приходит только на минутку. Много я занимаюсь английским и думаю, что к концу лета, если буду как следует продолжать, — буду читать свободно. Понимать же Miss Eastwood мне всё-таки трудно. Бобик, сюита и английский язык составляют три украшения и притягательные каменские силы, но мне всё-таки часто хочется быть в другом месте, и странно, что именно в Петербурге. Положим, там ты и Коля, но я вас и без того скоро увижу; дело не в этом, а в том, что прошлогодняя жизнь в Петербурге во время коронации оставила во мне неизгладимо чудное воспоминание и меня так и тянет на берега Невы теперь, когда приближается вторая половина мая. От Тани ни слова, хотя я писал и убедительно просил отвечать. Жоржу 26 числа минул год. Алёша тебе кланяется. Целую крепко обоих. П. Чайковский

2 May 1884 Kamenka Is your malaise over? Hopefully it is. We celebrated your birthday by shivering all day from the cold, and the wind was so awful that I didn't even venture to take a stroll after dinner, but walked around the room instead. Nothing in particular has happened generally these days. The lilies of the valleys would like to grow, but the cold prevents this, and they are reluctant to come into bloom. I've been writing a little of my suite. A wonderful form, but a horrible word. Try to come up with some word, Modichka, that can replace this basic term. The Scherzo is already written, and now I'm concocting the obligatory number in waltz form. But more and more I'm starting to think that I've written myself out, and if I'm not pilfering from others, then I'm doing it from myself a lot. Bobik plays a big role in my life her; we are terribly good pals, and for the first time he's showing strong sympathy towards me. Before he only allowed himself to be adored, but now it's as if he's starting to appreciate my adoration. And I actually do adore him, even more strongly as time goes by. Well, what a delightful specimen of the human race he is! He constantly comes over to chat with me, but he observes my working hours, i.e. when I'm working in the morning, he only comes for a minute. I'm studying English a great deal, and I think that by the end of the summer, provided I carry on properly, I'll be reading it fluently. It's still hard for me to understand Miss Eastwood. Bobik, the suite and the English language comprise the three forces of attraction at Kamenka, but all the same I often want to be elsewhere, and strangely enough, it's in Petersburg. Let us suppose it's because you and Kolya are there, but I'll be seeing you soon anyway; it's not so much that, but the fact that living in Petersburg last year during the coronation left me with indelibly wonderful memories, and now that the second half of May is approaching, I'm being drawn to the banks of the Neva. Not a word from Tanya, although I wrote and earnestly requested an reply. Georges turned one year old on the 26th. Alyosha sends you his regards. I kiss both of you hard. P. Tchaikovsky