Letter 2042

Date	12/24 June 1882
Addressed to	Aleksey Sofronov
Where written	Grankino
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 26, л. 15–16)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 144–145

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Гранкино 12 июня Голубчик Лёня! Вот уже неделя, что я в Граикине. Мне здесь очень нравится; кругом степь, сад большой, тишина, мир, чужих никого нет, так что живётся очень привольно. Только немножко грустно ежедневно видеть в саду могилу бедного Германа Карловича. Лёня, ты в письме говоришь, что радуешься его смерти. Во-1-х, это грешно говорить, а во-2-х, ещё Бог знает, как устроятся дела Модеста и Коли. Теперь началась со стороны Колиной матери такие интриги, и Модесту было так много неприятностей, что он глубоко сожалеет о смерти Герм[ана] Карл[овича], тем более, что в последнее время он очень изменился, был очень добр и ласков к Модесту. Заниматься здесь очень удобно, не то что в Каменке, где в последнее время я ничего не мог делать, потому что всё наезжали гости и меня очень стесняли. Вероятно, Лёничка, ты виделся с Анатолием. Мы с ним в один день выехали; он в Москву, а я в Харьков. В Каменке теперь немножко стало тише: Алекс[андра] Ильинична с Нат[алией] Андр[еевной] уехали за границу, — но я всё-таки совсем не тороплюсь туда вернуться. Напиши мне Лёничка, будет ли у тебя опять в сентябре отпуск и нельзя ли будет тебе на этот раз приехать в Каменку; кстати бы нужно было бы тебе на свой сундук взглянуть. Не нужно ли денег? Если нужно, ступай к Петру Ивановичу. До свиданья, Лёничка, будь здоров, голубчик. Твой, П. Чайковский Модя и Коля очень кланяются.

Grankino 12 June Golubchik Lyonya! I've now been in Grankino for a week. I like it very much here; the steppe is all around, there is a large garden, peace and quiet, and no strangers, so life is very carefree. It is just rather sad to see the grave of poor Herman Karlovich in the garden every day. Lyonya, in your letter you say that you are glad that he is dead. Firstly, it is a sin to say this, and secondly, God knows how things will yet work out for Modest and Kolya. Now such intrigues have begun on the part of Kolya's mother, and Modest has so much unpleasantness, that he deeply regrets the death of Herman Karlovich — all the more because recently he had changed very much, and was very kind and affectionate towards Modest. Working here is very convenient — not as in Kamenka, where recently I could not do anything because of all the guests coming and going, and it was very awkward for me. Lyonichka, you have probably seen Anatoly. He and I left on the same day; he is going to Moscow, and I to Kharkov. It is a little quieter in Kamenka now. Aleksandr Ilyinichna and Natalya Andreyevna have gone abroad, but still I'm in altogether no hurry to return there. Write to me Lyonichka, if you will be having leave again in September, and whether it will be possible to you to come to Kamenka this time? By the way, you should take a look in your trunk. Are you in need of money? If you are in need, go to Pyotr Ivanovich. Until we meet, Lyonichka; keep well, golubchik. Yours, P. Tchaikovsky Modya and Nikolay Konradi send their regards.