Letter 4418

Date	22 June/4 July 1891
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1425)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 154–155

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

22 июня [18]91 г[ода] с[ело] Майданово Очень был обрадован твоим письмом, мой милый Толя! Часто думал о тебе, как-то тебе жутко теперь приходится на новом месте, в обстановке, столь контрастирующей с Тифлисом! Поэтому письмо твоё прочёл с величайшим интересом. Признаюсь, меня, во-1-х, удивляет бестактность Плеве, который предостерегает тебя от козней Шаховского и тем как бы заранее предубеждает тебя против него; а во-2-х, я не верю этому Плеве и, судя по тому, что ты пишешь, думаю, что Шаховский и его жена очень искренно возгорелись симпатией к тебе. Конечно, осторожность не мешает, — но вообще склонен думать, что Шаховскому нет никакого интереса быть в отношении тебя враждебным. Если он боится лишиться своего губернаторства, — то ведь не ты же его лишишь этого блага и ведь все равно кто-нибудь да заменит его. Потом, сколько помнится, Ревель летом очень мил и симпатичен; к тому же там Маля и Мина, так что в общем я за тебя теперь покоен. Что значат слова Дурново, что вместо случившихся минусов будут плюсы? Есть ли это намёк, что ты скоро будешь губернатором? Я уже имел о тебе известие от Сани Литке, который до сих пор не может утешиться, что я не нашёл его письма. Про себя интересного сказать нечего. Работаю аккуратно, усердно; живу по обыкновенью ровно и правильно. Перестал совсем пить водку и очень этим доволен; не только не бывает никогда теперь сонливости, но и пищеварение стало гораздо лучше, а изжог совсем не бывает. От Модеста имел сведение, что он в Гранкине чувствует себя отлично, несмотря на пребывание там столь противной ему Алины. По вечерам я иногда играю в винт у Новиковой, а также у новых знакомых: Гурко. Я оттого не бегаю теперь от Новиковой и не противлюсь дачным знакомствам, что мне для здоровья и для хорошего сна бесконечно лучше играть в винт, чем утомлять глаза и голову в течение целого вечера чтением. Я решил, что зимой буду жить в самом Петербурге так, что будем часто видеться, и уж конечно я буду бывать в Ревеле. Что Паня? Куда ей писать теперь? Неужели ты каждый день обедаешь у Шаховского? Тяготит ли тебя это или ты уже привык? Обнимаю крепко! П. Чайковский Прости, что так неразборчиво написал. Тороплюсь; Алексей сейчас уходит в город!

22 June 1891 с[ело] Maydanovo Your letter made me very happy, my dear Tolya! I often thought about you, how terrible it is for you now somewhere new, in surroundings so different from Tiflis! Therefore I read your letter with the greatest interest. I confess that, firstly, I am surprised by Plehve's tactlessness in warning you against Shakhovsky's machinations, and thereby, as it were, already prejudices you against him; and secondly, I do not trust this Plehve, and, judging from what you write, I think that Shakhovsky and his wife are developing a most sincere sympathy for you. Of course, it doesn't hurt to be cautious — but in general I'm inclined to think that Shakhovsky has no interest at all in being hostile towards you. If he's afraid of being deprived of his governorship, then it isn't you who will deprive him of this, and after all, someone will have to replace him anyway. Back then, as far as I remember, Reval was very nice and sympathetic in the summer; besides, Malya and Mina are there, so I'm not as worried for you now. What do Dunovo's words mean, that instead of minuses, there will be plusses? Is this a hint that you'll soon be a governor? I've already heard news of you from Sanya Litke, who is still inconsolable that I haven't found his letter. There is nothing interesting to say about myself. I'm working punctually and diligently; I'm living as routinely and correctly as usual. I've stopped drinking vodka altogether, and I'm very pleased about it; not only am I not drowsy now, but my digestion is much improved, and my heartburn has gone altogether. I had information from Modest that he was feeling splendid in Grankino, despite the presence of Alina, who is so horrid to him. In the evenings I sometimes play vint with Novikova, as well as with new acquaintances, the Gurkos. The reason I do not flee now from Novikova, and do not avoid making acquaintances at the dachas, is that for the sake of my health and good sleep, it's infinitely better to play vint, rather than to strain my eyes and head with reading the whole evening. I've decided that in the winter I'll live in Petersburg itself, so that we'll see each other often, and of course I'd visit Reval. What about Panya? Where should I write to her now? Do you really have dinner at the Shakhovskys every day? Is this a nuisance for you, or are you already accustomed to it? I hug you tightly! P. Tchaikovsky Forgive me for writing so illegibly. I'm in a rush; Aleksey is just going into town!