Letter 4110

Date	5/17 May 1890
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Frolovskoye
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1942)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 366 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 459 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-Б (1977), p. 144–145 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 458–459 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Фроловcкое 5 мая 1890 Вот уж четвёртый день, что я здесь. Алёшу нашёл похудевшим и изменившимся. Он очень беспокоит меня. У него полное отсутствие аппетита и слабость. Что это значит? Впрочем, лихорадки, кашля и боли в груди нет. Теперь ему как будто бы лучше; он приписывает это радости, что я вернулся. Дом по убранству неузнаваем; зала (она же столовая и кабинет по-прежнему) сделалась необыкновенно красивой комнатой вследствие прибавления моей и зилотиевской мебели, но зато стала гораздо темнее. Да и другие комнаты украсились московскими вещами; вообще всего стало много, не так бедно и голо, как прежде. Но зато вне дома — ужас! Весь, буквально весь лес вырублен, а остатки и теперь вырубливаются. Осталась только роща за церковью. Гулять негде!!! Господи, до чего исчезновение леса меняет совершенно характер местностей и до чего это печально!!! Феклуша похоронена около церкви, и Алексей купил ей в Москве дешёвенький, но выдающийся среди других памятник. Ужасно странно без Феклуши! Остальные, кроме меня и Алексея, жильцы дома следующие: 1) Пелагея Ивановна Софронова — мать. 2) Повар старик Павел, который перестал пить. 3) Жена его Марья Демьяновна, на руках которой Феклуша скончалась, и 4) Дура, удивительно похорошевшая. Увидав меня, она изъявила необычайное удовольствие и долго скалила зубы, как это с ней бывает, когда она довольна. Вёз меня со станции Малкин; сегодня из-за кустов уже появлялся таинственный Табачок 3-й, очень выросший и похорошевший. Я сказал бы — все по-старому, если б не этот ужасный, как ночной кошмар, вырубленный лес! Все эти милые тенистые уголки, существовавшие ещё в прошлом году, — теперь голая плешь. Сеем теперь цветы. Занимаюсь вдвойне, ибо в рабочие часы работаю, а в остальные делаю корректуру. Напиши, как Колины экзамены, а также Бобины. Целую, обнимаю. Отчего Назар не уложил мне братскую группу? Скажи ему, что соды со мной в дороге не было, и я его страшно мысленно ругал. Когда приедешь сюда? П. Чайковский Писать буду понемножку, пока не кончу партитуры. Насчёт приглашения Легошиных я ещё колеблюсь.

[Frolovskoye]] 5 May 1890 This is the fourth day I've been here. I found Alyosha thinner and altered. I'm very worried about him. He has a complete lack of appetite and weakness. What does this mean? Anyway, there is no fever, cough or chest pain. He seems a little better now; he puts it down to the joy of having me back. The house's furnishings are unrecognisable; the parlour (which, as previously, serves as the dining room and study) has become an exceptionally beautiful room due to the addition of my and the Zilotis' furniture, but at the same time, much darker. And other rooms have been furnished with things from Moscow; in general, everything is now in abundance, not sparse and bare as before. But outside the house — the horror! The whole wood, literally all of it has been felled, and the remnants are still being cut down. Only the grove behind the church remains. There is nowhere to walk!!! Lord, how the disappearance of the wood completely changes the character of the area, and how pitiful this is!!! Feklusha was buried near the church, and Aleksey purchased an inexpensive, but prominent monument for her from Moscow. It's awfully strange without Feklusha! The remaining residents of the house, besides Aleksey and myself, are as follows: 1) Pelageya Ivanovna Sofronova — the mother. 2) Old Pavel the cook, who has stopped drinking. 3) His wife Marya Demyanovna, in whose arms Fekulsha passed away, and 4) Dura, who has become even more striking. When she saw me, she expressed extraordinary pleasure, and bared her teeth for ages, as she does when she is content. I was driven from the station by Malkin; today the mysterious Tabachok the 3rd appeared from behind the bushes, very grown up and even more striking. I would say that everything is as it was — were it no for this terrible, nightmarish, felled wood! All those nice shady corners that existed last year are now bare bald spots. We're now sowing flowers. I'm doing twice as much work, because I spend my working hours working, and the rest doing proofs. Write about Kolinas examinations, as well as Bobin. Hugs and kisses. Why didn't Nazar arrange a fraternal group for me? Tell him that I didn't have soda with me on the road, and in my mind I scolded him terribly. When are you coming here? P. Tchaikovsky I'll write in fits and starts, until I finish the full score. I'm still wavering over inviting the Legoshins.