Letter 1604

Date	29 September/11 October 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1327)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 288–289 (abridged)

Text and Translation

The ellipses (...) indicate parts of the letter which have been omitted from all previous publications of this letter, and which it has not yet proved possible to restore from other sources.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 29 сент[ября] Толя! Я ничего тебе не писал про Акулину, а между тем с ней случилась интересная история. Вот в чем дело. В тот день, когда ты уехал, Акулина наша с той Акулиной тоже куда-то исчезли, но через день воротились. Оказалась, что она ездила на смотрины к какому-то пану, который хотел её взять и даже дал ей 20 р[ублей] вперёд. После того она на работу почти не являлась; наняла вместо себя подёнщицу, стала закупать платья и т. п. Вдруг пан является, говорит, что его обманули, что он воображал её [...], тогда как она уж проломана, и потребовал деньги назад. Она отдала из них только 7 рублей. После того мать её нашла ей нового пана и сосводничала. Пан пригласил к себе Акулину в ключницы. Как раз, когда она собиралась подать в отставку от должности прачки, Саша, которой, разумеется, Маруся доносила о всех подробностях дела, предупредила её и уволила от должности. Акулина собиралась уже уехать, как вдруг является её отчим (заводский сторож), делает ей сцену и отказывается отпустить. Между тем у неё на ноге появилась какая-то опухоль, и мать взяла её к себе. В настоящую минуту дело находится в этом фазисе. Говорят, что по выздоровлении она всё-таки отправится к своему пану, ибо волостного чем-то угостили и он даёт ей увольнение помимо отчимского разрешения. Бедная Акулина! Я её решительно не обвиняю. Мне понятно, что при её красоте и уже увядающей молодости ей захотелось пожить вне прачешной... На тем не менее жаль её. Теперь уж верна она пойдёт ходить по рукам. Вчера уехала Женя. Миша правел здесь дня 4 или 5. Он гораздо лучше, умнее и порядочнее Жени, — на есть в нем что-то отчуждающее, мешающее сближению. Можешь себе представить, до чего Лева, да, по правде сказать, и все остальные, довольны, что Жени больше нет среди нас. Впрочем она была в минуту отъезда очень жалка. Дело в том, что только теперь обнаружилось, что (основательно или неосновательно) она терпеть не может своего брата, хотя он, по-видимому, с своей стороны выражает ей если и не фанатическое поклонение, то всё-таки и не антипатию, а умеренную братскую нежность. Саша в последние дни была не по себе, сегодня ей лучше. От Тани получено письма: доехала до Ялты благополучно, очень весела и довольна. Погода стояла чудная, а сегодня опять скверна. Я каждый день хожу за грибами. Обещание, данное Рубинштейну, написать чего-нибудь к выставке, очень тяготит меня: я вовсе не расположен к работе. Тем не менее слава исполню. Ещё ничего не могу сказать относительно того, когда буду в Москве. Это зависит от денежных и других соображений. Однако ж, полагаю, что ещё около месяца останусь здесь. Толяша! Узнай при случае, что делается с дочкой отца Александра; она ничего не пишет, и отец беспокоится. Бонифацию тоже скажи, чтобы написал отцу. Целую крепко. Твой П. Чайковский

Kamenka 29 September Tolya! I didn't write you anything about Akulina, but meanwhile an interesting story happened to her. This is the matter. On the day you left, our Akulina also disappeared somewhere with that Akulina, but they returned the next day. It turned out that she had gone to see some gentleman who wanted to take her, and even gave her 20 rubles in advance. After that, she hardly turned up for work; she hired a day labourer in her place, started buying dresses, etc. Suddenly, the master appears, saying that he was deceived, that he imagined her [...], when had already been taken, and he demanded the money back. She gave him back only 7 rubles. After that, her mother found her a new master and procured her. The gentleman invited Akulina to live with him. Just when she was about to resign her position as a laundress, Sasha, to whom, naturally, Marusya had reported every detail of the case, forestalled her, and fired her from her position. Akulina was intending to leave, when suddenly her step-father (the factory watchman) appears, makes a scene with her, and refuses to let her go. Meanwile, some sort of tumour appeared on her leg, and her mother took her in. This is how the matter stands at the present moment. They say that after her recovery she will still go to her master, because the volost has been bribed to allow her to go without her stepfather's permission. Poor Akulina! I certainly do not blame her. I understand that with her beauty and already fading youth she wanted a life outside the laundry... But nevertheless, I feel sorry for her. Now surely she will be living from hand to mouth. Zhenya left yesterday. Misha was here for 4 or 5 days. He is far superior, more intelligent and more decent than Zhenya, but there is something off-putting about him, preventing a rapprochement. You can imagine how happy Lev is, and, to tell the truth, everyone else is, that Zhenya is no longer amongst us. However, she was most pitiable at the moment of departure. The fact is that it has only now become clear that (whether well-founded or not) she could not stand her brother, although he, evidently, for his part expresses to her if neither fanatical worship nor antipathy, then moderate fraternal affection. Sasha hasn't been herself the last few days, but she is better today. We received a letter from Tanya: she has arrived safely in Yalta, very cheerful and contented. The weather had been wonderful, but it's nasty again today. I go mushroom-picking every day. The promise I gave Rubinstein, to write something for the exhibition, weighs very heavily upon me; I'm not at all inclined to work. Nevertheless, I shall fulfil my promise. I cannot yet say anything about when I'll be in Moscow. It depends on financial and other considerations. However, I'm thinking of staying here for about a month. Tolyasha! Find out when you have the chance what is happening with Father Aleksandr's daughter; she doesn't write anything, and the Father is worried. Tell Bonifaty to write to the Father too. I kiss you hard. Yours P. Tchaikovsky