Letter 3311
Date | 5/17 August 1887 |
---|---|
Addressed to | Praskovya Tchaikovskaya |
Where written | Aachen |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3328) |
Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 180–181 |
Text
Russian text (original) |
5 августа [18]87 Голубушка Паничка!
Я думаю, что к тому времени, когда придёт это письмо, Модеста и Коли уже не будет с тобой, и мне так жаль представить себе тебя одинокой, особенно если к тому же и Толи нет. Я три дня не писал, ибо ездил в Париж. Воскресенье 2-го я выехал и оставил на столе письмо к Модесту, которое не догадались отправить, а распорядиться я позабыл. Вечером был в Париже. Хотел в понедельник назад выехать, по-ихнему этот день оказался Успеньем; все было заперто, и Mackar ради которого я и поехал в Париж, оказался за городом. Пришлось оставаться ещё на один день. В первый день известие по телеграфу от Н[иколая] Дм[итриевича] было хорошее, во второй скверное. Время я провёл в Париже приятно; рад был видеть Беляров, рад был также Брандукову, который оказался в той же гостинице. Ещё там же, рядом, нашёлся Боткин, сын Серг[ея] Петр[овича], который тебя знает и принадлежит к числу чудаков, находящих Паню хорошенькой. Вместе с ними оба дня обедал. Вчера провёл все утро в деловых совещаниях с Макаром. Вечером с болью в сердце выехал. Ох, невесело было мне ехать в этот ужасный Аахен. Ник[олая] Дм[итриевича] нашёл я очень ослабевшим и изменившимся в лице, но довольным и значительно бодрым духом, ибо лечение хорошо стало действовать на мочу. Но зато какое ужасное лечение! Ему Шустер стал давать теперь декокт, от которого его невероятно слабит водой и моча идёт сильно. Страшно смотреть на него сегодня. Несколько раз от слабости ему дурно делалось. Аппетит сегодня у него хороший, и доктор возлагает на это обстоятельство большие надежды. Бог знает! Быть может, и в самом деле ещё не все потеряно. Мне остаётся здесь прожить ещё 3 недели, ибо я уже дал честное слово Н[иколаю] Д[митриевичу] уехать не ранее 25 августа. Целую тебя, душечка моя! Тату, Толю и всех вас обнимаю и крепко целую. Твой, П. Чайковский |