Letter 1246

Date	9/21 August 1879
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Simaki
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1558)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 298–299 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 309–310

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Симаки 9 авг[уста] Спешу тебе сообщить о первых здешних впечатлениях. Они удивительно приятны. Домик старый-престарый, густой сад с вековыми дубами и липами, очень запущенный и именно поэтому-то восхитительный, река в конце сада, чудный вид на село и дальний лес с балкона, удаление от завода, местечка и всякого шума и суеты, абсолютная тишина, необыкновенно комфортабельное устроенное помещение, состоящее из залы, огромного кабинета, столовой, спальни и Алёшиной комнаты, — всё это как нельзя более соответствует моим вкусам и наклонностям. Кругом усадьбы, — поля, перелески, где можно бродить никого не встречая, что я сейчас и сделал с невыразимым удовольствием. Наконец, в довершение всего, — при мне состоит старый лакашка Леон, с которым я нимало не стесняюсь, повар, которого я не вижу, и кучер при фаэтоне с четвёркой, которою могу пользоваться, хотя предпочёл бы не пользоваться, ибо это как бы ставит меня в необходимость ездить, — а я ходить предпочитаю. Близость Н[адежды] Ф[иларетовны] смущает меня, хотя, в сущности, это глупа. Ведь я же знаю, что никто меня беспокоить не будет. Я просто привык относиться к Н[адежде] Ф[иларетовне] как к какому-то отдалённому и невидимому доброму гению, и видимость его, т. е. сознание, что она живёт в трёх вёрстах и как простая смертная, — меня беспокоит. Пахульский вчера встретил меня и провёл часть вечера, но я без церемонии предупредил его, что несколько дней хочу остаться совершенно одинок. Вся обстановка чудная, и я наслаждаюсь невыразима. Признаться сказать, я сильна устал от вечной Каменской суеты и жаждал уединения всеми силами души моей. Котик (окончательно втюрившийся в Веру, поразивший сердце Анны и возбудивший тщетное, но довольно неприятное кокетничанье Тани) ехал почти всю дорогу со мной. Жду от тебя писем. Меня очень беспокоит Толя? Как-то он, бедный, живёт в Петербурге! Целую. Твой, П. Чайковский

Simaki 9 August I'm hastening to tell you about my first impressions here. They are surprisingly pleasant. The little house is ancient, the garden dense with centuries-old oaks and limes, very neglected and thereby delightful, there's a river at the end of the garden, a wonderful view of the village and the distant woods from the balcony, it's far from the works, the village and all sorts of noise and commotion, in absolute silence; the accommodation is arranged exceptionally comfortably, consisting of a hall, a huge office, dining room, bedroom and Alyosha's room — all of this couldn't be more suited to my tastes and inclinations. All around are estates, fields, and groves, where you can wander around without meeting anyone, which is what I did just now with inexpressible pleasure. Finally, to top it all off, I have with me an old lackey Leon, with whom I'm not the least embarrassed, a cook, whom I do not see, and a coachman with a phaeton and four horses which I can use, although I would prefer not to use it, because it would force me to ride, and I prefer to walk. Nadezhda Filaretovna's proximity embarrasses me, although in essence this is stupid. After all, I know that no one will bother me. I'm simply accustomed to treating Nadezhda Filaretovna as some distant and invisible kindly spirit, and her visibility, i.e. the knowledge that she's living a couple of miles away, and as a mere mortal — troubles me. Yesterday Pachulski met me and spent part of the evening with me, but I unceremoniously warned him that I wanted to be completely alone for a few days. The whole atmosphere is wonderful, and I'm enjoying it indescribably. I must confess that I was awfully tired of the eternal commotion at Kamenka, and longed for solitude with all the strength of my soul. Kotik (who absolutely fell in love with Vera, stole Anna's heart, and caused Tanya to flirt fruitlessly but quite unpleasantly), rode with me almost all the way. I'm waiting for your letters. I'm very worried about Tolya! How is he living in Petersburg, the poor thing? Kisses. Yours, P. Tchaikovsky