Letter 1828

Date	9/21 August 1881
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1644)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 479 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 189–190

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 9 августа. Воскресенье Модя! Сегодня утром я, по-всегдашнему, собрался тебе, писать, как вдруг явился со станции Сила, таинственна сообщивший мне, что какой-то неизвестный молодой человек желает меня видеть. Так как он не сказал, кто он, — то я отказался идти. Потом явился Бирюков, видевший странного молодого человека и проникшийся к нему жалостью. Он пришёл откуда-то пешком, провёл сутки на станции, ничего не употребив в пищу, упорно отказываясь от всяких предложений и объявивший, что жандармы могут взять его, если хотят. По описанию я догадался, что это Ткаченко, и побежал в сильном волнении на станцию. Мне казалось, что он ждёт меня, чтобы при мне тотчас застрелиться. Не буду описывать, в каком отчаянном виде я нашёл несчастного. Он невыразимо обрадовался мне и не мог удержать истерических рыданий. Странная личность! Я, по мере сил, успокоил его, велел Силе напоить его чаем и дать ему посидеть в одиночестве, дабы успокоиться, засим я ушёл, а вечером опять ходил к нему и отправил его через Харьков в Москву. Цель его была прийти ка мне, чтобы отказаться от моей стипендии ввиду отсутствия способностей, воли и вообще негодности. Впрочем, он обещает прислать из Харькова дневник свой за это лета, в коем заключается всё, что он хочет и не может мне высказать de vive voix. Я очень устал от волнений, испытанных сегодня, но Ткаченко опять стал мне симпатичен. Это хорошая, но надломленная натура à la Достоевский. В последнем письме ты пишешь, что ждёшь ответа от Конр[ади] насчёт заграницы и что будешь мне телеграфировать. Однако ни телеграммы, ни письма нет. Модя! мне кажется, что тебе необходимо взять или Ваню, или кого-нибудь другого и вообще быть как можно более требовательным в денежном отношении. Может быть, я говорю это с эгоистической точки зрения. Я буду мучиться мыслью, что ты без меня не можешь обойтись, буду считать себя прикованным к Вам, а при моем отвратительном нраве ты знаешь, что я могу испортить путешествие за границу и мне и тебе. С другой стороны: пусть уж без Вани, но только непременно добивайся заграницы. Мне необходимо, чтобы ты был там и чтобы я был с Вами или постоянно или временно. Прости, что пишу мало и безалаберно. Мальчики воротились из Киева: — они выдержали экзамен. Лева вернётся завтра. Целую. П. Чайковский

Kamenka 9 August. Sunday Modya! This morning, as always, I was about to write to you, when suddenly Sila appeared from the station, mysteriously informing me that some unknown fellow wanted to see me. Since he didn't say who it was, then I refused to go. Then Biryukov appeared, having seen the strange young man, and filled with pity for him. He came from somewhere or other on foot, spent a day at the station without eating anything, stubbornly refusing all offers and declaring that the gendarmes could take him away if they wanted. From the description, I guessed that it was Tkachenko, and ran to the station in great agitation. It seemed to me that he was waiting for me so that he could shoot himself right there in front of me. I won't describe the desperate state in which I found the unfortunate fellow. He was inexpressibly glad to see me, and could not hold back hysterical sobs. A strange person! It took all my strength to calm him down; I told Sila to give him some tea and let him sit in solitude to compose himself. Whereupon I left, and in the evening I went to him again and dispatched him to Moscow via Kharkov. His aim was to come to me to turn down my scholarship, due to his lack of ability, will and general unsuitability. Anyway, he promises to send his diary for the summer from Kharkov, which contains everything he wants to but cannot express to me de vive voix. I'm very tired from the agitation I experienced today, but Tkachenko has become sympathetic to me again. He has a good but damaged nature, à la Dostoyevsky. In your last letter you write that you're expecting a reply from Konradi and that you will telegraph me. However, there's been neither a telegram or a letter. Modya! It seems to me that you need to take either Vanya or someone else, and generally be as demanding as you can in terms of money. Perhaps I'm saying this from a selfish point of view. I'll be tormented by the thought that you cannot manage without me, I'll consider myself chained to you, and with my horrible temperament you know that I can ruin a trip abroad for both of us. On the other hand, you must absolutely try to go abroad, even without Vanya. I need you to go there, and for me to be with you, either constantly or temporarily. Forgive me for writing so little and sloppily. The boys have returned from Kiev — they passed the examinations. Lyova will be back tomorrow. Kisses. P. Tchaikovsky