Letter 2132

Date	11/23 October 1882
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1678)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 247–248

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 11 октября Модя! Из разных грустных вещей, о коих ты мне пишешь в прошлом письме, мне всего неприятнее то, что до сих пор ещё у тебя фистула осталась. Убедительно прошу тебя, отложив всякие другие заботы, специально заняться этим. Я не приеду в Петербург, пока у тебя это совсем не пройдёт. Прошлая неделя была для меня очень тяжела; нужны были большие, напряженные усилия воли, чтобы переоркестровать и переделать несколько нумеров «Орлеанск[ой] девы». Наконец всё это к субботе было кончено и отправлено. Чувствую большое облегчение, но и большую усталость, до того, что мне даже за инструментовку новой оперы приходится теперь усаживаться с усилием. Здесь все идёт относительно хорошо. Разумеется, и Саша и Таня постоянно так или сяк недомогают, но обе на ногах, и вообще все в доме имеет довольно весёлый и особенно Лева сияет. Для него и это относительное благосостояние величайшее благо. По-моему, это один из несчастнейших людей на свете, именно оттого, что счастье у него под рукой, и, казалось бы, есть для этого все условия, а между тем, не даётся оно ему в руки, и нет дня и часа без тревог, огорчений и сюрпризов в виде болезней того или другого члена семьи. Бобик делается с каждым днём очаровательнее, и моя любовь к нему все растёт, чему особенно способствует то, что он до того ласков и нежен со мной, что я постоянно тронут этим, иногда почти до слез. Замечательно, — и это составляет, мне кажется, главную его прелесть, — что он вовсе не желает нравиться и очаровывать. Митя. тот вечно что-то разыгрывает из себя. Теперь, когда всё собрались, очень чувствуется, как недостаёт Веры. Уж не говоря про Таню, — но даже и в Анне, поведение которой идеально-хорошо, нет той девической прелести, которая составляет главную красу всякого дома с взрослыми барышнями. Саша очень мало похудела, вообще вовсе не похожа на женщину, которая вынесла ещё недавно такие страдания, при рассказе о коих волосы становятся дыбом. Три камня, которые из неё вышли, гораздо больше прошлогодних, и в последнем из них есть следы соседнего с ним камня, который ещё остался сидеть у неё в печени. Итак, ей, бедной, предстоит ещё страдать! Ната очаровательна в своей беззаветной преданности. Она дошла до того, что благословляет свою судьбу за то, что не вышла замуж. Ведь тогда она не жила бы у своей мамусеньки. Погода всё эти дни стояла адская, т. е. ветер был такой, что даже я не мог гулять иначе, как по нижней аллее сада. Теперь серо, туманно, грязно, — но ветра нет, и я наслаждаюсь прогулками. Начинаю немножко иногда скучать по вас и желать уехать. Но благоразумие требует, чтобы я ещё здесь немножко пожил. В общем мне здесь очень хорошо; напр[имер], моя комната и Степан суть два блага, коими я очень дорожу. Я переплёл 50 книг и ещё 30 отдал в переплёт, и мой шкап стал очень аппетитен. Модичка! ради Бога вылечи свою дыру. Целую крепко тебя, Колю, Гришу. П. Чайковский Скоро ли кончишь повесть, которую я обожаю? А Шекспир всё-таки пропал, и всё-таки я оставляю это на ответственности Коли.

Kamenka 11 October Modya! Of al the various unhappy things you write to me about in your last letter, the most unpleasant of them all for me is that you still have a fistula. I earnestly request you to put aside all other concerns and to specifically attend to this. I won't come to Petersburg until you are completely over this. Last week was very difficult for me; it required a huge and intense effort of will to reorchestrate and adapt several numbers from "The Maid of Orleans. Finally, by Saturday all of this was finished and sent off. I'm feeling greatly relieved, but also greatly fatigued, to the point that I'm having to force myself to sit down to orchestrate my new opera. Everything is going relatively well here. Naturally, both Sasha and Tanya continually have this or that ailment, but both are on their feet, and generally everyone in the house is quite cheerful, and Lyova in particular is beaming. For him even this relative well-being is the greatest blessing. I think that he is one of the most unhappy people in the world, precisely because happiness is within his grasp, and it would seem that all the conditions for it are there, yet meanwhile it is not delivered into his hands, and there isn't a day or an hour without anxiety, grief and surprises in the form of illnesses of one family member of another. Bobik becomes more charming every day, and my love for him is growing, and particularly facilitated by the fact that he is so gentle and affectionate with me that I'm constantly moved by this, sometimes almost to tears. Remarkably — and this, for me, represents his greatest appeal — he doesn't at all want to be pleasant and charming. Mitya is always putting on an act. Now that everyone has gathered, Vera's absence is very much felt. Not to mention Tanya, but even in Anna, whose behaviour is ideally good, there is none of that girlish charm which constitutes the main delight of any home with maturing young ladies. Sasha has lost very little weight, and doesn't look at all like the woman who recently endured such suffering, the tales of which are enough to make one's hair stand on end. The three stones she passed were much larger than last year's, and the last of them had traces of an adjoining stone that was still sitting in her liver. This, poor thing, she still has to endure! Nata is charming in her selfless devotion. She has gone so far as to bless her fate for not marrying. After all, then she wouldn't then be living with her dear little mama. In recent days the weather has been hellish, i.e. the wind was such that I couldn't even walk anywhere except along the lower path in the garden. Now it's grey, foggy, murky — but there's no wind, and I'm enjoying my walks. I'm starting to miss you a little sometimes, and want to leave. But prudence demands that I live here a little longer. In general it's very good for me here; for example, my room and Stepan are two blessings that I value greatly. I have had 50 books bound and sent another 30 to be rebound, and my cupboard has become most appetising. Modichka! For God's sake heal your hole. I kiss you, Kolya and Grisha hard. P. Tchaikovsky Will you soon be finishing the story that I adore? Meanwhile my Shakespeare is still missing, and I'm holding Kolya responsible.