Letter 389

Date	26 February/10 March 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Clarens
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1155)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 381–383 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 142–143 (abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Clarens 26 ф[евраля]/10 м[арта] 1878 Толичка! Напиши А[нтонине] И(вановне] следующее письмо. Я должен ей заплатить 2500 и обязался платить 100 р[ублей] в месяц пенсии. Пенсия эта очень непрочна, т. е. прочность её зависит от моей жизни, а жизнь моя есть вопрос. Я могу умереть скоро, и тог да она лишится пенсии. Не найдёт ли она более вы годным получить от меня капитал в 10 тысяч, который погасит мой долг и заменит ей пенсию. Скажи, что я готов ей дать 10 тысяч (скажи, что ты их достал мне от Левы, от Давыдовых или от кого бы то ни было), но только с тем, чтобы она дала мне формальный развод. Н[адежда] Ф[иларетовна] предлагает мне эти 10 тысяч, чтоб я потребовал или развода, или уплатил ей пенсию за много лет вперёд. На последнее я ни в каком случае не согласен, ибо она получит деньги и всё-таки будет приставать ко мне. Итак, пусть даст развод, и при подписании его она получит 10 тысяч. Таким образом, она купит себе свободу и обеспеченный кусок хлеба, тог да как пенсия моя не есть обеспечение, ибо я смертен. Держи все это в абсолютной тайне и отвечай мне скорее хоть коротко: как твоё мнение? Ах, как было бы хорошо, если б я мог добиться развода. Если для этого необходимо моё присутствие в Москве, то ведь я могу при ехать из Каменки летом. Если ты найдёшь нужным съездить в Москву для этого дела, то возьми мои 100 р[ублей] из театра. А впрочем, как я неделикатен! Извини, голубчик. Лезу к тебе с своими пасквильными делишками, когда тебе не до меня. Знаю твой ответ на это; знаю, что ты меня любишь, — и всё-таки влюблённому человеку нет никакой охоты путаться в дрязги с А[нтониной] И[ваиовной]. Как твои дела? Давно не имею от тебя известий. Скучаю без них. Как здесь каждый шаг мне напоминает тебя! В table d'hôte, к сожалению, мы не одни. Приходилось сегодня за обедом и за ужином занимать разговором каких-то двух очень загадочных дам, которые понимают русский язык, но на вопрос мой, русские ли они, отвечают нет и при этом как-то переглядываются и ломаются. Едят ножом, но одеты богато. Не понимаю что такое. Как здесь холодно после Флоренции! Совсем зима. Но зато горы необычайно красивы в снегу. Погода серенькая; как-то жутко и грустно на душе после ослепительного блеска Флоренции. Но зато как здесь тихо; как чудно хороши наши комнаты, какой вкусный обед, какая милая Marie! Кстати, она называет тебя M[onsieu]r Anatole, беспрестанно говорит о тебе и велела тебе кланяться. Чудная девушка! Модя. хотя и скрывает от меня, но, видимо, тоскует по Флоренции, где он катался как сыр в масле. Прощай, мой голубчик. Целую тебя в губки, шейку и носик. Твой, П. Чайковский Если ты найдёшь возможным получить мои деньги из театра и назначить их А[нтонине] И[вановне], то пошли их Юргенсону.

Clarens 26 February/10 March 1878 Tolichka! Write a letter to Antonina Ivanovna as follows. I must pay her the 2500, and have committed to paying a pension of 100 rubles per month. The pension is very insecure, i.e. its security depends on my life, and my life is a question. I might die soon, and then she would lose her pension. Wouldn't she find it more advantageous to receive a capital payment of 10 thousand from me, which will pay off my debt and replace her pension? Say that I'm prepared to give her 10 thousand (say that you obtained it for me from Lev, from the Davydovs, or from whomever), but only on the condition that she grants me a formal divorce. Nadezhda Filaretovna is offering me this 10 thousand so that I can either demand a divorce, or pay her a pension many years in advance. In no event will I agree to the latter, because she will take the money and still pester me. So, let her grant the divorce, and when she signs up to it, she'll have the 10 thousand. Thus, she will buy her freedom and security for her daily bread, whereas my pension is not secure, for I am mortal. Keep all this in absolute secrecy and answer me quickly, if briefly: what is your opinion? Oh, how good it would be if I could obtain a divorce. If this requires my presence in Moscow, then I can come from Kamenka in the summer. If you find it necessary to go to Moscow for this business, then take my 100 rubles from the theatre. But how indelicate I am! Forgive me, golubchik. I'm coming to you with my libellous deeds when you have no time for me. I know your answer to this; I know that you love me, and all the same a loving person has no desire to become involved with squabbles with Antonina Ivanovna. How are you doing? I haven't heard from you in ages. I miss you. How every step here reminds me of you! Unfortunately, we are not alone at the table d'hôte. Today at dinner and supper I had to engage two most mysterious ladies in conversation; they understood Russian, but when I asked if they were Russian, they answered no, and at the same time somehow looked at each other and broke down. They eat with a knife, but are wealthily dressed. I don't understand it. How cold it is here after Florence! Altogether wintry. But the mountains are extraordinarily beautiful in the snow. The weather is grey; somehow uncanny and heavy on my heart after Florence's dazzling splendour. But then how quiet it is here; how wonderfully fine our rooms are, how delicious the dinner, how sweet is Marie! By the way, she calls you Monsieur Anatole, talks about you incessantly, and bows to you. A wonderful girl! Modya, although he's hiding it from me, is apparently yearning for Florence, where he rolled around like cheese in butter. Farewell, my golubchik. I kiss you on your lips, neck and nose. Yours, P. Tchaikovsky If you have the opportunity to obtain my theatre money and assign it to Antonina Ivanovna, then send it to Jurgenson.