Letter 4293b

Date	17/29 May–18/30 May 1882
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 786)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 57–58 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 124–125

Text

Russian text (original)

Каменка 17 мая 1882 г[ода] Дорогой друг! Только из письма Вашего узнал я, что Коля уже виделся с Анной и что у него была по этому поводу переписка с сестрой. Радуюсь, что свидание это состоялось для обоюдного их удовольствия, и дай Бог, чтобы теперешняя их взаимная склонность укрепилась, и к тому времени, когда возможно будет осуществление нашей мечты, — чтобы они были не только людьми, внешним образом соединёнными узами брака, — но чтобы они были и старыми друзьями, сознательно и прочно связанными крепкою связью дружбы. Сейчас видел старушку Алекс[андру] Ивановну Давыдову, которой 3 недели тому назад сделали глазную операцию (снятие катаракта) и к которой до сих пор никого не пускали, так что я видел её в первый раз после операции. Тяжело ей было вынести и операцию, и ещё тяжелее теперь дожидаться в почти постоянной обязательной неподвижности, чтобы оперированный глаз зажил. Но зато какая радость, что эта чудная 80-ти летняя старушка после 2-х летней полной слепоты снова увидела свет божий, снова будет жить настоящею жизнью. К сожалению, радость эта омрачается мыслью, что, выздоровевши, она должна будет узнать о несчастии её дочери Бутаковой, лишившейся своего превосходного, добрейшего мужа. Теперь грустную истину скрывают от неё. 18 мая Слава Богу, — теперь хозяйственные дела Каменки и Вербовки спасены. На прошлой неделе выпал хороший дождик, вследствие которого уже давно посеянные, но не взошедшие бураки взошли, а вчера был другой дождь, так что сырости хватит надолго! В этом отношении стало покойно, но бедному моему зятю никогда нет родного покоя вследствие постоянных болезней племянницы Тани, которая вообще причиняет много горя и тревог всем своим близким своею болезненностью и последствиями этого ужасного морфина, без которого она и дня прожить не может. Сегодня все оставшиеся в Киеве члены семьи должны были приехать в Каменку, но вместо того пришла депеша, в которой сестра моя настоятельно приглашает мужа поскорее ехать в Киев (он сейчас же, бедный, уехал), так как Таня больна, и она теряет голову, не зная, что делать с этой несчастной девушкой, как будто обречённой страдать вечно и вечно заставлять страдать других. Просто в отчаянье приходишь, когда о ней думаешь. Было время, когда семья эта была невозмутимо и безгранично счастлива. Но с тех пор, как выросла Таня и начала прежде томиться о чем-то и о чем-то неопределённо тосковать, а потом отравлять себя этим проклятым ядом, отлетело от них счастье! И болезни сестры моей бедной суть прямой результат тревог, причиняемых Таней. Простите, дорогая, что вхожу в эти семейные подробности, — но ведь я член их семьи, и всё, что у них происходит, отражается и на мне, и я не могу умалчивать перед Вами о моих беспокойствах. Потрудитесь, дорогой друг, при случае в двух трёх словах написать Ваше мнение о выборе «Мазепы». Ваш до гроба, П. Чайковский