Letter 291 and Letter 1682: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
No edit summary
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead  
{{letterhead
|Date=2/14 March 1873
|Date=16/28 February 1881
|To=The editor of ''The Voice'' (Голос)
|To=[[Anatoly Tchaikovsky]]
|Place=[[Moscow]]  
|Place=[[Vienna]]
|Language=Russian  
|Language=Russian
|Autograph={{locunknown}}  
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 1339)
|Publication={{bibx|1873/16|Голос}} (6 March 1873), p. 2<br/>{{bibx|1873/20|Санкт–Петербургские ведомости}} (20 March 1873)<br/>{{bib|1898/24|Музыкальные фельетоны и заметки Петра Ильича Чайковского (1868–1876)}} (1898), p. 70–71<br/>{{bib|1953/58|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том II}} (1963), p. 374<br/>{{bib|1959/50|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том V}} (1959), p. 304–305
|Publication={{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 264–265 (abridged)<br/>{{bib|1966/44|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том X}} (1966), p. 33–34<br/>{{bib|1981/81|Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 258 (English translation; abridged)
|Notes=Also numbered [[ČW]] 541
}}
}}
==Text and Translation==
==Text==
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=Brett Langton
|Translator=
|Original text={{centre|М[илостивый] Г[осударь]}}
|Original text={{right|''Вена''<br/>16/28 февр[аля] 1881 г[ода]}}
В № 59 «Санкт-петербургских ведомостей» музыкальный рецензент, подписавшийся ***, между прочими курьёзами, сообщаемыми для ''развлечения читателей в скорбное великопостное время'', рассказывает о получении им по почте от профессора Московской консерватории П. И. Ч., написанной этим последним в назидание г. *** статейки.
{{centre| Голубчик Анатоша!}}
Ехал великолепно благодаря Никсу, но всю дорогу грустил и скучал. И с Вами, моими милыми, грустно было расстаться, и неприятно было, что надул Направника, и об воображаемом неуспехе оперы терзался (как это глупа), и об разных обстоятельствах, касающихся тебя, Модеста, Саши, Тани, думал, и Алёша ежеминутно мне недоставал, ну, словом, в голову лезли только неприятные мысли. Общее ощущение было такое, как будто я совершил какое-то уголовное преступление и удрал из России. Между тем, чем дальше я подвигался на юг, тем больше пахло весной, и здесь я нашёл чудную весеннюю погоду. Пишу тебе это письмо, а окно открыто. Остановился в «''Goldenes Lamm''», великолепно пообедал и тотчас же пошёл в оперу. Давали «''Оберона''» Вебера. Что за дивная постановка! Смешно вспомнить Мариинский театр! Музыка скучновата, но есть прелестные вещи. Не досидел до конца и пришёл домой; пишу тебе и Моде и пью чай. Дорогой я в «Neue Freie Presse» прочёл депешу из Петербурга, что моя опера ''дана с огромным успехом, но что она, тем не менее, плоха, скучна и монотонна''.


Так как г. *** прямо обвиняет меня ''в непрошенном, назойливом навязывании ему моих печатных суждений'', то, прежде всего, позвольте мне, через посредство уважаемой Вашей газеты, заявить ему, что ни одной моей статьи, кому бы то ни было в назидание написанной, ни в одном печатном органе Москвы не появлялось.
Уж начинает меня преследовать брань!


Но если подобная статья где-нибудь и была напечатана и, предположив даже, что она действительно принадлежит мне, хотя мною и не подписана, то, обращаясь к здравому смыслу предавшего меня на посмеяние рецензента, спрошу его: 1) каким образом, находя для себя удобным скрываться под псевдонимом, я в то же время стал бы приставать к г. ***, предмету моих мнимых назиданий, с разоблачением моего инкогнито? и 2) для чего, имея честь быть лично знакомым автору музыкальных хроник «Санкт-петербургских ведомостей», я мог бы найти нужным ограничиваться в моих письменных сношениях с ним лишь заглавными буквами моего имени, отчества и фамилии и как бы таить под этим, впрочем, весьма прозрачным обозначением моей личности, моё настоящее и полное прозвище?
Я остаюсь весь завтрашний день здесь, а послезавтра в 7 часов утра еду, вероятно, прямо в Рим. Я бы уехал и завтра, да нужно сделать одну спешную корректуру и ещё несколько писем написать.


Предоставляя разрешение этих вопросов музыкальному рецензенту академической газеты, не могу удержаться, чтоб не посоветовать г. *** быть проницательнее, осмотрительнее и изобретательнее, когда, по каким-нибудь соображениям, он найдёт нужным повредить своему собрату.
Пожалуйста, голубчик, поскорее мне напиши 1) об отношениях к Наде и 2) об Алёше. Помни адрес: ''Roma, Hôtel Costanzi''. Думаю, что завтра я войду в свою колею и начну наслаждаться заграницей.


Имею честь быть и пр.
Крепко, крепко обнимаю. Рубинштейну и Юргенсону кланяйся.
{{right|П. Чайковский}}
{{right|П. Чайковский}}
Москва,<br/>2-го марта 1873 г[ода]
|Translated text={{centre|Dear Sir}}
In No. 59 of the "Saint Petersburg Register", the musical critic signing himself ***, amongst other curiosities reported for ''the entertainment of readers in mournful Lenten times'' , recounted how he had received through the mail an article from professor P. I. T. of the [[Moscow]] conservatory, written by the latter for the edification of Mr ***.
Since Mr *** directly charges me with ''the unsolicited, intrusive imposition of my printed judgements upon him'', then, first of all, permit me through the offices of your respected newspaper, to state to him that not a single article of mine, written for anyone's edification, has appeared in any of [[Moscow]]'s printed organs.
But if a similar article were published somewhere, and even if it purports to actually belonging to me, although I have not put my name to it, then, appealing to the common sense of the reviewer subjecting me to ridicule, I ask him: 1) why, if finding it convenient to hide behind a pseudonym, would I at the same time pester Mr *** (the subject of my imaginary edifications), thereby revealing my identity?, and 2) why, having the honour of being personally acquainted with the author of the "Saint Petersburg Register"'s musical chronicles, might I find it necessary to confine myself in my written relations with him to merely the initial letters of my name, patronymic and surname, and how might this transparent reference to me personally conceal my true and full sobriquet?


In seeking resolutions to these questions from the musical reviewer of an academic newspaper, I cannot help but advise Mr *** to be more discerning, circumspect and ingenious when, for whatever reason, he finds it necessary to impugn his fellow man.
|Translated text=
 
I have the honour to be, etc.
{{right|P. Tchaikovsky}}
[[Moscow]]<br/>2nd March 1873.
}}
}}
[[Category:Letters to Newspapers and Journals]]
{{DEFAULTSORT:Letter 0291}}

Revision as of 10:36, 2 April 2020

Date 16/28 February 1881
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Vienna
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1339)
Publication П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 264–265 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 33–34
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 258 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Вена
16/28 февр[аля] 1881 г[ода]

Голубчик Анатоша!

Ехал великолепно благодаря Никсу, но всю дорогу грустил и скучал. И с Вами, моими милыми, грустно было расстаться, и неприятно было, что надул Направника, и об воображаемом неуспехе оперы терзался (как это глупа), и об разных обстоятельствах, касающихся тебя, Модеста, Саши, Тани, думал, и Алёша ежеминутно мне недоставал, ну, словом, в голову лезли только неприятные мысли. Общее ощущение было такое, как будто я совершил какое-то уголовное преступление и удрал из России. Между тем, чем дальше я подвигался на юг, тем больше пахло весной, и здесь я нашёл чудную весеннюю погоду. Пишу тебе это письмо, а окно открыто. Остановился в «Goldenes Lamm», великолепно пообедал и тотчас же пошёл в оперу. Давали «Оберона» Вебера. Что за дивная постановка! Смешно вспомнить Мариинский театр! Музыка скучновата, но есть прелестные вещи. Не досидел до конца и пришёл домой; пишу тебе и Моде и пью чай. Дорогой я в «Neue Freie Presse» прочёл депешу из Петербурга, что моя опера дана с огромным успехом, но что она, тем не менее, плоха, скучна и монотонна.

Уж начинает меня преследовать брань!

Я остаюсь весь завтрашний день здесь, а послезавтра в 7 часов утра еду, вероятно, прямо в Рим. Я бы уехал и завтра, да нужно сделать одну спешную корректуру и ещё несколько писем написать.

Пожалуйста, голубчик, поскорее мне напиши 1) об отношениях к Наде и 2) об Алёше. Помни адрес: Roma, Hôtel Costanzi. Думаю, что завтра я войду в свою колею и начну наслаждаться заграницей.

Крепко, крепко обнимаю. Рубинштейну и Юргенсону кланяйся.

П. Чайковский
Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_291&oldid=49669’