Letter 122
Date | 21 October/2 November 1868 |
---|---|
Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
Where written | Moscow |
Language | Russian |
Autograph Location | unknown |
Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 302–303 П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 114–115 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 44–45 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 144–145 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 42–43 (English translation; abridged) |
Notes | Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve |
Text and Translation
Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
21 октября 1868 Милый Толька!
Я поступил бессовестно, не ответив на твоё письмо немедленно; в тот день, когда я получил его, у меня не было денег, и мне не хотелось писать тебе, не посылая их. Впрочем, Коли Шоберт мне должен с незапамятных времен 10 рублей за проданное ему платье, и если он уехал, не взыскав с тебя долга, то несчастье не велико. На всякий случай посылаю 5 руб[лей]. Если удастся одна вещь, то скоро пришлю ещё. Итак, голубчик, не сердись на неаккуратность. Я страшно занят теперь; пишу речитативы и хоры для «Domino noir» Обера, который должен идти в бенефис Арто; вот за эту-то работу я и должен, вероятно, получить деньги с Мерелли (антрепренёра). Я очень подружился с Арто и пользуюсь её весьма заметным благорасположением; редко встречал я столь милую, умную и добрую женщину. У нас был здесь Рубинштейн, играл 2 раза, как бог, и производил фурор неописанный. Он нисколько не переменился и так же мил, как прежде. Коля был здесь проездом на днях, и я с ним виделся 2 раза; какой он скупердяй. Увидя у него целую кипу всевозможных кредитных билетов (он получил 600 р[ублей] подъемных), я попросил его шутя 10 р[ублей] взаймы, он немножко даже рассердился и не дал. Отчего Вы оба не заставили его дать Вам что-нибудь? Стал довольно часто бывать в Артистическом кружке. Играю там обыкновенно по ½ коп[ейки] в ералаш, а потом ужинаю с Островским, Садовским и Живокини, которые очень милы и забавны. Ларош сделался на этих днях московскою знаменитостью вследствие напечатанных им двух статей в «Мос[ковских] вед[омостях]» о итальянской опере. Его италиоманы страшно ругают и чуть ли не собираются бить. Написал оркестровую фантазию. Нижеследующие строки покажи Папаше. Папочка! Ради Бога, простите, что не пишу Вам. Я злоупотребляю Вашей добротой, но Вы знаете, что я Вас страшно люблю. Кланяйтесь и целуйте Лизав[ету] Мих[айловну]. 1-го числа буду Вам писать и пришлю часть долга. Модя! и тебе напишу на днях. Всех лобызаю. Прилагаемую бумажку отнеси к Бернарду или пошли кого-нибудь. |
21 October 1868 Dear Tolka!
I've behaved shamelessly by not answering your letter immediately; on the day I received it I had no money, and didn't want to write to you without sending some. However, Kolya Schobert owes me 10 rubles from time immemorial for the clothes I sold him, and if he left without recovering the debt from you, then that's no great misfortune. Just in case I'll send 5 rubles. If a thing comes off, I'll send more soon. And so, golubchik, don't be angry at my tardiness. I'm terribly busy now: writing recitatives and choruses for Auber's "Le Domino noir", which is going on for Artôt's benefit; this is the work for which I should, probably, receive money from Merelli (an entrepreneur). I've become very friendly with Artôt, and enjoy her conspicuous favour; I've rarely encountered such a dear, intelligent and kind woman. We had Rubinstein here, playing twice, like a God, and he produced an indescribable furore. He hasn't changed a bit, and is just as nice as before. Kolya passed through here the other day, and I saw him twice; what a miser he is. Seeing him with a whole heap of assorted banknotes (he's received a raise of 600 rubles), I jokingly asked him for a loan of 10 rubles; he wouldn't give it, and even became a little angry. Why don't you both make him give you something? I've begun to visit the Artists' Circle quite often. I usually play jumble for ½ kopek, and then I have dinner with Ostrovsky, Sadovsky and Zhivokini, who are very nice and entertaining. Laroche has become a Moscow celebrity these days as a result of the two articles he published in the "Moscow Register" about the Italian Opera. His Italianomanics are terribly furious, almost to the point of thumping him. I've written an orchestral fantasia. Show the following lines to Papasha. Papochka! For God's sake, forgive me for not writing to you. I may abuse your kindness, but you know that I love you terribly. Give a bow and kiss to Lizaveta Mikhaylovna. I'll write to you on the 1st and send you part of what I owe. Modya! I'll write to you too in a few days. I kiss everyone. Take the enclosed paper to Bernard or send someone. |