Letter 1695

Date	25 February/9 March 1881
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1619)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 458–459 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 267 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 49–50 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 260 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

Рим  25 февр[аля] 9 м[арта]  1881 Я уже получил два твоих письма, милый Модя, из коих второе сегодня. Как я понимаю твои авторские страдания и этот странный, ложный стыд и раскаяние, о которых ты пишешь. Прими во внимание только, что чувства эти суть болезненные проявления усталой от испытанных треволнений души. Они служат мне вернейшим залогом того, что ты будешь ещё писать и идти в гору. Только бездарные медные лбы всегда довольны своими творениями, и уж конечно, г-ну Николаю Потехину совершенно недоступны подобные тонкие и деликатные чувства. Надеюсь, что когда «Благодетель» и всё, что ты испытал по поводу его появления на свет, отойдут в более отдалённое прошлое, то ты вынесешь из всей этой истории две несомненные истины: 1) что у тебя большое и несомненное дарование, и 2) что начинающему писателю свойственно делать технические ошибки, и что постановка «Благодетеля» была для тебя в этом отношении полезным уроком. Что касается натянутых отношений с Конради, о которых ты пишешь сегодня, то это меня мало беспокоит. Тут ты тоже несколько преувеличеюю смотришь на свою ошибку, и случай этот тоже для тебя полезный урок. Чем больше впредь ты будешь с Конради резать правду-матку, тем лучше. Если по слабости опять сболтнёшь что-нибудь, то, будучи уличён, не хитри и не виляй. Что за важность в самом деле, что ты говорил о завещании с Лидией? Тут ничего бесчестного и подлого, и много думать об этом вздоре тебе не следует. Модя! если ради того, чтобы Конради отпустил тебя с Колей на всю будущую зиму за границу, нужно немножко пополдничать, то я тебе разрешаю. Нам всем троим необходимо будущую зиму провести за границей! Но Рим пугает меня! Я живу здесь на этот раз светскою жизнью и боюсь, что в будущем году будет ещё хуже. С другой стороны, Рим так очарователен и так мне по душе! Вчера был обед у Гр[афов] Бобриноких во фраках и белых галстуках, с Вел[иким] кн[язем] Костей. Обед, самая вилла, роскошь обстановки достойны изумления. Мы просидели там до 1½ ночи. Меня заставляли играть, Костя тоже много играл; потом был винт. Графиня 4, оказывается, ужасно любит Сашу и говорила про неё с большой нежностью. Вообще оба они очень любезные и милые люди. В пятницу я опять у них обедаю, всё вместе с Кондрашоном. Сегодня мы обедаем у Голицына и вечер проводим у Гр[афов] Соллогуб. Какова жизнь? Она была бы ужасна, если б я не знал, что все это скоро кончится, ибо в субботу мы уезжаем в Неаполь. Там пробудем 8 дней, оттуда в Ниццу дней на 5, и лотом в Париж, а засим я не знаю. Пиши мне одно письмо в Ниццу (Boulevard de la Buffa, 16, M[ada]me M. Kondratiew), а потом в Париж Hôtel Continental, где Кондратьев требует, чтобы мы остановились. Пока ещё мы с ним вполне ладим. Как он смешон в своей претензии любить и даже обожать разные произведения живописи и ваяния! Целую крепко. П. Чайковский Из Рима напишу ещё раз.