Letter 1937

Date	16/28 January 1882
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 512–513 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 278 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 29 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 272 (English translation; abridged)
Notes	Original incorrectly dated "17/28 January". Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

Рим 17/28 января Только что вернулся с железной дороги, куда ходил на свидание с Кондратьевым, проехавшим из Неаполя прямо в Париж. С ним вместе приехали Мери, Дина и Эмма, которые проведут здесь ещё несколько дней и уедут во Флоренцию. Я теперь стал ужасно прилежен: кончил своё трио, в глубине души доволен им, и уже, со свойственною мне торопливостью, принялся переписывать его. Хочется поскорее кончить, чтобы послать в Россию и узнать, что про него скажут Танеев, Альбрехт и др[угие], мнением коих дорожу. Из России известия невесёлые. На днях, получивши еженедельное письмо Наты, описывавшей дни, последовавшие за твоим отъездом, я впал в состояние духа, близкое к отчаянию. Господи! Когда же это кончится? Таня, как пишет Ната, стала, как будто назло, так неприлично краситься, что от неё всё отвёртываются, и на днях с одного вечера Саша должна была тотчас же уехать, так как всё оказывали Тане оскорбительное презрение. С другой стороны, чтобы забыться, все они пускаются в бесконечные увеселения и кутежи, и даже дети, что ни день, ездят в гости, а Лева кутит где-то и раньше поздней ночи никогда не возвращается. У Саши был страшный припадок боли в боку и т. д. и т. д. Одним словом, это дом сумасшедших! Ты пишешь, что, узнав про смерть Мартыновой, ты опасаешься, чтобы с Таней чего-нибудь подобного не случилось. Я и сам об этом думал. Впрочем, ведь во всем этом мне не столько Таню жаль, ибо я начинаю сомневаться в её уме и добром сердце, а несчастных отца и мать. За что, в самом деле, в лице Тани они обречены на ежечасные терзания. У нас нового ничего. Жизнь самая однообразная; она была бы очень для меня покойна, если б не грустные известия из России. Мне ужасно бы хотелось принять предложение Бернарда и заработать 600 р[ублей] без труда; у меня карман не ахти как полон, — но боюсь оскорбить Петра Ивановича. Я ему писал и старался доказать, что в этом нет никакого нарушения его интересов. С нетерпением жду его ответа. Целую крепко. Твой