Letter 2006

Date	8/20 April–9/21 April 1882
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1663)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 281 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 101–102 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 275 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

(между 2 и 3 ч[асами] ночи) Модичка! Ничего тебе не пишу о свадьбе Толи, ибо скоро ты сам узнаешь все подробности от героев торжества. Скажу лишь, что всё сошло очень благополучно. Я очень тяготился официальностью своего положения, ибо сидел на видном месте, — но что делать, лишь бы всё это было зарей счастливой, будущности Толи. Москва продолжает по-прежнему быть мне милой; иногда, особенно в хорошую погоду, она мне кажется столь прелестной, что я готов целовать камни мостовой. Но жизнь моя здесь всё-таки тягостна до последней степени. Меня, по обыкновению, повсюду приглашают, и я каждый день обещаюсь обедать там или тут, иногда по рассеянности и там и тут, — и везде мне тягостно и скучно, кроме самых близких. Теперь прибавилась масса новых близких людей, т. е, вся новая родня Толи. Всё это люди очень милые, — но их много, и все хотят, чтобы я у них бывал,- а это очень мне тяжело. И никто не хочет понять, что нельзя в две недели успеть побывать в сотне домов. А тут ещё дела набралось страх как много, и я решительно не предвижу, когда все это кончится. В Каменку поеду с восторгом неописанным. И какая amére dérision моей жизни здесь? Тот, кто мне так неописуемо дорог и мил, т. е. мой Лёня, — для меня невидим, ходит и живёт против меня. У них приближаются экзамены, и никого их не пускают. Писал ли я тебе, что Лентовский был несколько раз у меня и что у нас идут переговоры насчет оперы, которую он мне хочет заказать. Ещё ничего не решено, но, вероятно, я буду писать «Садко». Сегодня я его ждал, чтобы окончательно порешить дело, — но он почему-то не явился. Кондратьев был здесь и очень звал меня съездить в Питер, — но у меня денег нет, — да и не особенно хочется. Хочется одного: — поскорее уехать в Каменку и прекратить мою безобразную здешнюю жизнь. Кланяйся Мэри, Дине, но особенно милой Эмме, которую поблагодари за прелестное письмо. Объясни ей, что я решительно не могу здесь путно отвечать ей. Насчёт денег помни, что 200 р[ублей] к твоим услугам так или иначе. Целую тебя крепко, Модичка! Обними Колю и Гришу. Твой П. Чайковский

(between 2 and 3 o'clock at night) Modichka! I'm not writing anything to you about Tolya's wedding, because you'll soon be learning all the details from the heroes of the celebration. Let me just say that it all went very well. I was very burdened by my official role, because I was seated in a prominent place — but that doesn't matter, provided all this was the dawn of a happy future for Tolya. Moscow continues to be just as dear to me as before; sometimes, especially in good weather, she seems so lovely to me that I'm ready to kiss the paving stones. But my life here is still painful to the utmost extent. As usual, I'm being invited everywhere, and every day I promise to dine here or there, sometimes absent-mindedly so, and everywhere I feel weighed down and fed up, except with those closest to me. Now I have another mass of people close to me, i.e. all of Tolya's new relatives. These are all very nice people — but there are so many of them, all of whom want me to visit them, and this is very difficult for me. And no-one wants to know that it's impossible to visit a hundred homes in two weeks. And then there's so much more to do, and I absolutely can't foresee when it will all end. I'll be going to Kamenka with indescribable delight. And what is the amére dérision of my life here? The one who is so indescribably dear to me, i.e. my Lyonya, is out of my sight, walking and living away from me. They have examinations looming, and nobody is allowed in. Did I write to you that Lentovsky has visited me several times, and that we're conducting negotiations about an opera that he wants to commission from me? Nothing has been settled yet, but I'll probably be writing "Sadko". Today I waited for him to finally settle the matter, but for some reason he didn't turn up. Kondratyev was here and was keen to invite me to Petersburg — but I don't have the money, and I don't particularly want to. There's one thing I do want: to leave quickly for Kamenka and put and end to my wretched life here. Give my regards to Mary, to Dina, but especially to dear Emma, whom I thank for her lovely letter. Explain to her that I absolutely cannot answer her properly here. As regards money, remember that 200 rubles are at your service one way or another. I kiss you hard, Modichka! Hugs to Kolya and Grisha. Yours P. Tchaikovsky